Адам рванул к дверце рядом с воротами, едва не сбив подвернувшегося плотного парня, одетого, как советский диссидент из голливудского фильма, извинился, использовав половину известных ему русских слов, юркнул в будку, где было не теплей, но темней, чем на улице – и тут телефон запел Синатрой. Расти в свое время назначил Адама невольным исполнителем «My Way», а Адам в ответ и в память о британских корнях заставил мастера звонить секс-пистолзовской переделкой того же хита. Сперва это веселило Адама, потом он привык, а теперь испугался. Он слабо представлял, можно ли пользоваться мобильными телефонами на контрольных пунктах русских военных концернов, поэтому выдернул телефон и нажал кнопку приема со скоростью Уайетта Эрпа. И едва не выронил трубку, потому что мастер рявкнул во весь голос и чуть ли не в объемном звучании:
– Адам, ты где сейчас?
Адам вздрогнул, затравленно оглянулся и отчаянно прошипел, кажется, на пол-Москвы:
– Расти, все, я уже вхожу за их периметр, потом перезвоню!
Снова сунул телефон в карман, даже выключив, и долго не мог понять, что же не так.
Очень многое было не так.
Контрольный пункт представлял собой коридорчик с турникетом, торчащим из неказистой кабинки – примерно из такой в Адамовом детстве жирный Сарни торговал жуткими сэндвичами, хотя арестовали его не за них, а за толкание крэка. В России полиция тоже была на высоте: в кабинке не оказалось ни Сарни, ни его местного аналога, ни кого бы то ни было. Адам решил, что вопиющая вакансия связана с поздним часом, тем более, что турникет горел зеленым. Втиснувшийся следом Сергей, похоже, так не считал. Он постучал по стеклу, всматриваясь в засвеченную щель, крикнул, видимо, имя, которое Адам не разобрал – но точно не Сарни. Просунул руку в окошко, что-то там с трудом переключил и коротко переговорил по селектору из неудобной позиции. Адам прошел через турникет, вроде понял, в чем странность, сделал уже шаг назад, но потерял мысль: Сергей вернулся в нормальное положение, неловко улыбнулся и пригласил продолжить путь, потому что время.
И с Жарковым все оказалось не так. Адам готовился увидеть или зловещего мозгляка, или лоснящегося борова под охраной десятка головорезов. Но вице-президент ОМГ был один, внешность имел крайне интеллектуальную и утомленную, к тому же общался на диковинном английском с головокружительным запасом слов, казенным построением фраз и жутким произношением – даже не славянским, а каким-то древнегерманским. Адам решил на этом фоне славянскими богатствами не сверкать. Но Жарков сам осведомился: