«Плясунья» покачивалась у причала: Чабби и Анджело были уже на борту.
– Топлива в запасных танках на тысячу миль хватит, – сказал Чабби.
– Грузовые сетки приготовил? – поинтересовался я.
Он утвердительно кивнул.
– Сложил в парусной кладовой.
Сетки понадобятся, чтобы поднять на палубу объемистый груз слоновой кости.
– Не забудь куртку – ветер поднимается, на воде будет холодно.
– Не волнуйся, Гарри, о себе позаботься. Десять дней назад лучше выглядел. Как себя чувствуешь?
– Прекрасно, Чабби.
– Ну да, как моя теща, – проворчал он и больше допытываться не стал. – А карабин где?
– В полиции остался.
– Так у нас никакого оружия на борту?
– Оно еще ни разу не пригодилось.
– Все впервые случается, – нахмурился Чабби. – Без него голым себя чувствуешь.
Меня всегда потешала его одержимость оружием. Несмотря на объяснения и доказательства противного, Чабби истово верил, что скорость пули и дальность выстрела зависят от силы нажатия на спусковой крючок, и, когда стрелял, очень старался, чтобы пули летели быстро и далеко. Менее надежная винтовка, чем «Фабрик националь», вряд ли стерпела бы подобное обращение. Вдобавок он никак не мог заставить себя держать глаза открытыми при стрельбе. Однажды с десяти футов, израсходовав полный магазин – двадцать патронов, – он умудрился ни разу не задеть тигровую акулу метров пять длиной. Впрочем, хоть и не снайпер, Чабби Эндрюс от природы обожал все, что стреляло.
– Рейс непыльный, Чабби, морская прогулка, сам увидишь.
Он скрестил пальцы от сглаза и потащился полировать палубную латунь, которая и без того ослепительно сияла. Я сошел на берег.
В офисе туристического агентства Фреда Коукера никого не было, пришлось позвонить в колокольчик на рабочем столе. Фред высунул голову из задней комнаты.
– Добро пожаловать, мистер Гарри. – Он был без пиджака и галстука, рукава рубашки закатаны, вокруг пояса – красный резиновый фартук. – Заприте, будьте добры, наружную дверь и проходите сюда.
Задняя комната представляла собой длинный мрачный сарай и резко отличалась от офиса, оклеенного аляповатыми обоями и яркими рекламными плакатами. Вдоль одной из стен громоздились дешевые гробы. В дальнем конце парковался заезжавший через двойные двери катафалк. В углу, за грязной ширмой, стоял мраморный, как в морге, стол с желобами по краям и выпускным отверстием, через которое жидкость сливалась в ведро на полу.
– Заходите и присаживайтесь. Вон стул. Извините, если за разговорами продолжу работать – обещал выполнить заказ к четырем часам.
На столе лежало хрупкое обнаженное тельце – девочка лет шести, с длинными волосами. Одного взгляда мне хватило. Я передвинул стул так, чтобы видеть только лысую голову Фреда, и закурил сигару. В комнате стоял тяжелый запах формальдегида, от которого першило в горле.