Я замолчала – до моего паникующего разума постепенно начало доходить, что звук пропал. Навалилось чувство ужасного дежа-вю.
– Ты ничего не слышала, да?
Она покачала головой.
– Сирена завывала просто оглушительно, как будто совсем рядом.
Снова тот же жест. Очевидно, кроме меня, этот звук никто не слышал.
– Раньше такое уже случалось? – мягко спросила Сара.
Я припомнила пикающий будильник, которого на самом деле не было, и аромат папиного лосьона после бритья, вдруг окутывавший меня по ночам.
– Да, пару раз, – медленно проговорила я. – Мне казалось, что я что-то слышу и даже запахи ощущаю… – Мой голос замер на полуслове.
– Обязательно скажи об этом доктору на консультации, – посоветовала Сара.
Я знала, что она права, хотя мне ужасно не хотелось добавлять еще один необъяснимый симптом к и без того внушительному списку.
– Может быть, это обычное дело при амнезии, – предположила она, но, заметив мой унылый скептический взгляд, сменила версию: – Или из-за удара по голове у тебя обострились слух и обоняние, и ты слышишь и чуешь то, что другие не воспринимают.
– Ага, как собака?
Рассмеявшись, она обняла меня.
– Если только очень породистая и симпатичная.
* * *
Я спустилась по мраморным ступеням клиники, миновала квартал, где были сосредоточены самые престижные медицинские учреждения, и вышла на улицу, заполненную озабоченно снующими в преддверии Рождества покупателями. Из головы не выходил разговор с доктором. Ожидать решения всех моих проблем после одной консультации, конечно, не приходилось, но я надеялась получить хоть какие-то ответы, а вместо этого на меня свалилась гора новых вопросов.
Встреча вообще прошла совершенно не так, как мне представлялось. Сама клиника была куда более шикарной и дорогой, чем я ожидала, и кабинет врача отличался комфортом – ни пугающей своей холодностью кожаной кушетки, ни санитаров в белых халатах, готовых сопроводить тебя в обитую войлоком палату, если что. Даже с консультантом все получилось совсем не так, как я думала: это оказалась женщина, по-матерински заботливая и добрая, а вовсе не какой-нибудь фрейдист-психоаналитик из фильма. Она была достаточно профессиональна, чтобы вытянуть из меня все детали моего искаженного представления о прошедших пяти годах, однако вела себя так деликатно, что у меня ни разу не возникло чувства, будто вот-вот будет нажата тревожная кнопка, наверняка скрытая где-нибудь под столом.
Чего я точно не ожидала – что это только первая из многих встреч, призванных помочь мне собрать по кусочкам утраченное прошлое. Все возможные медицинские тесты и анализы, которые могли выявить причину психологических проблем, мне сделали еще в больнице, и все-таки сообщение, что быстрого решения не будет, стало для меня ударом. Наверное, втайне я надеялась, что мне пропишут какие-нибудь таблетки или другое лечение, которое разом заставит исчезнуть иллюзорные воспоминания и сделает для меня эту новую реальность… ну, в общем, реальной. Доктор Эндрюс мягко, но решительно рассеяла мои заблуждения на этот счет. И на последний оставшийся у меня вопрос она тоже дала честный и искренний ответ.