Панель скользнула, поднялась под прямым углом и качнулась обратно. Он разогнулся, тяжело дыша, а его товарищ, поддерживая его и тоже качаясь, повторял: «Гюнтер, Гюнтер, попробуй же идти». Гюнтер выпрямился совсем, и после этой короткой, уже не первой остановки они оба пошли дальше по ночной пустынной улице, которая то плавно поднималась к звездам, то уходила вниз. Гюнтер, крепкий и крупный, выпил больше товарища: тот, по имени Курт, поддерживал спутника как мог, хотя пиво громовым дактилем звучало в голове. «Где дру… где дру… – тоскливо силился спросить Гюнтер. – Где дру…гие?» Еще так недавно они все сидели вокруг дубового стола, празднуя пятую годовщину окончания школы, хорошо так пели и с густым звоном чокались, человек тридцать, пожалуй, и все счастливые, трезвые, весь год прекрасно работавшие, а теперь, как только стали расходиться по домам, так сразу – тошнота, и темнота, и безнадежно валкая панель. «Другие там», – сказал Курт с широким жестом, который неприятно призвал к жизни ближайшую стену: она наклонилась и медленно выпрямилась опять. «Разъехались, разошлись», – грустно пояснил Курт. «А впереди нас Карл», – медленно и отчетливо произнес Гюнтер, и упругим пивным ветром обоих качнуло в сторону: они остановились, отступили на шаг и опять пошли дальше. «Я тебе говорю, что там Карл», – обиженно повторил Гюнтер. И действительно, на краю панели сидел с опущенной головой человек. Они не рассчитали шага, и их пронесло мимо. Когда же им удалось подойти, то человек зачмокал губами и медленно повернулся к ним. Да, это был Карл, но какой Карл, – лицо без выражения, большие, опустевшие глаза. «Я просто отдыхаю, – тусклым голосом сказал он. – Сейчас буду продолжать». Вдруг по пустынному асфальту медленно прокатил таксомотор с поднятым флажком. «Остановите его, – сказал Карл. – Пускай он меня отвезет». Автомобиль подъехал. Гюнтер валился на Карла, стараясь ему помочь подняться, Курт тянул чью-то ногу в сером гетре. Шофер все это поощрял добродушными словами, потом слез и тоже стал помогать. Вяло барахтавшееся тело было втиснуто в пройму дверцы, и автомобиль сразу отъехал. «А нам близко», – сказал Курт. Стоявший с ним рядом вздохнул, и Курт, посмотрев на него, увидел, что это Карл, а увезли-то, значит, Гюнтера. «Я помогу тебе, – сказал он виновато. – Пойдем». Карл, глядя перед собой пустыми, детскими глазами, склонился к нему, и оба двинулись, стали переходить на ту сторону по волнующемуся асфальту. «А вот еще», – сказал Курт. На панели, у решетки палисадника, лежал согнувшись толстый человек без шляпы. «Это, вероятно, Пульвермахер, – пробормотал Курт. – Ты знаешь, он очень за эти годы изменился». – «Это не Пульвермахер, – ответил Карл, садясь на панель рядом. – Пульвермахер лысый». – «Все равно, – сказал Курт. – Его тоже надо отвезти». Они попытались приподнять человека за плечи и потеряли равновесие. «Не сломай решетку», – предупредил Карл. «Надо отвезти, – повторил Курт. – Это, может быть, брат Пульвермахера. Он тоже там был».