— Уж я-то подниму, только прикажите… И в два счета выломаю эти клятые ворота, любодорого!
— Возможно, — в задумчивости произнес Рошфор. — И, несомненно, внутри от адского грохота проснется даже мертвый… Мы нашли в стене одну потайную калитку, но если есть и другие, совершенно незаметные снаружи?
— В таком случае, мы разделимся, — сказал д'Артаньян. — скажем, мы с Каюзаком ворвемся внутрь, а вы с де Вардом и всеми четырьмя слугами окружите монастырь, насколько удастся. Это рискованно, согласен, но сколько же можно торчать тут, ничего не делая? Рошфор, если вы и дальше будете медлить, клянусь богом, я пойду туда один! Мы не на войне, черт побери, и вы не командир!
— Он прав, Рошфор, — кивнул Каюзак.
— Абсолютно прав, — поддержал де Вард. — Штурм — и никак иначе.
— Ну ладно… — протянул Рошфор. — Вы, Каюзак… Тс-с!
Он пригнулся, чтобы его не видно было за кустами с той стороны. Его друзья моментально проделали то же самое — кто укрылся за кустами, кто отступил за дерево.
Послышался тягучий, пронзительный скрип, и одна половинка ворот — из толстых досок, почти сплошь окованных железом, как было принято в ту беспокойную эпоху, — отошла внутрь. Кто их распахнул, они не видели, створка закрылась почти сразу же, но сначала наружу выехала бочка на колесах, запряженная понурой лошадью не менее преклонного возраста, нежели незабвенный беарнский мерин, на котором д'Артаньян пустился завоевывать Париж. На облучке сидела грузная монахиня в коричневом одеянии с опущенным на лицо капюшоном. Она громко причмокнула губами, и старая лошадь поплелась привычной дорогой. «Ну да, ручей, — вспомнил д'Артаньян. — Неподалеку отсюда, у ведущей в монастырь дороги, мы его видели и сами поили там коней».
— Господа, — возбужденно зашептал он. — Вот вам и решение! У нас будет пленница, которую можно разговорить!
— А если она не захочет говорить? — усмехнулся Каюзак.
— У меня заговорит, — сказал д'Артаньян многообещающим тоном. — Отчего-то я не чувствую сегодня в себе жалости к здешним монахиням…
— Сказать по совести, я тоже, — кивнул Рошфор. — Каюзак, заходите слева, дадим ей отъехать подальше и перехватим без шума…
Прячась за кустами по обе стороны узенькой лесной стежки, они преследовали бочку на протяжении примерно ста шагов. Потом Рошфор громко кашлянул, и Каюзак на цыпочках выбежал на дорогу — при всем своем росте и комплекции он отнюдь не был неуклюжим и при необходимости мог двигаться легко и бесшумно, словно огромный кот. Монахиня, вмиг сдернутая с облучка, лишь слабо трепыхалась в железных объятиях великана. Что до лошади, то она со свойственной всем, достигшим столь преклонного возраста, философской невозмутимостью как ни в чем не бывало шагала по знакомой дорожке, пока де Вард не остановил ее, схватив вожжи, и не привязал их к кусту. Старушка невозмутимо принялась пощипывать листочки.