Д'Артаньян почувствовал, как запылали у него кончики ушей. Воровато оглянувшись на слуг, отстававших на три корпуса, он растерянно пробормотал:
— Кто вам рассказал эти глупости…
— Тот, кто был неплохо осведомлен о ваших славных свершениях на тех полях, где вместо валькирий порхают амуры…
— Вздор, — сказал д'Артаньян. — сплетни, злые языки… Все это время я думал только о вас…
— Почему вдруг? — спросила она с той восхитительной наивностью, что женщинам дается так легко, а мужчин повергает в полнейшую растерянность. — У вас было столько возможностей, чтобы выбросить из головы скромную путешественницу…
Д'Артаньян был уже не тот наивный и робкий юнец, что пару месяцев назад пустился в путь из Тарба, не сделав на этом свете ровным счетом ничего примечательного. И он решился.
— Потому что я люблю вас, — сказал он из-под надвинутой на лицо шляпы, и это далось тем легче, поскольку он не видел ее лица, ее глаз и мог притвориться, что говорит с самим собой или с воображаемым предметом страсти неземной, как это частенько случается в сладких грезах.
Девушка рассмеялась:
— Самое подходящее место для объяснения в любви — пустынный берег скучного канала, шпионская поездка…
— Это звучит, как стихи, — сказал расхрабрившийся д'Артаньян. — Пустынный берег скучного канала…
— Вы, часом, не пишете стихи?
— Нет, — честно признался гасконец. — я их и не читал-то почти. Однажды, честно, попробовал сочинить… О вас.
— И что у вас получилось?
— Вы будете смеяться.
— Честное слово, и не подумаю.
— Правда?
— Честное слово, я же сказала.
— Как это ни странно, я люблю вас, Анна… — осмелился предать гласности свой единственный опыт версификации д'Артаньян.
— А дальше?
— А дальше у меня не получилось, как я ни бился, — убитым голосом сознался д'Артаньян. — Не выходит, хоть тресни…
— Должно быть, все оттого, что я не внушаю вам достаточно сильных чувств… — сказала она.
— Как вы можете так думать! Просто я… Я, честно говоря, не получил никакого образования, в нашей глуши неоткуда было взяться поэтам… Вы — другое дело, вы ведь живете в Париже…
— Детство и юность я провела большей частью в Лондоне. Так сложилось. Но вы правы, там тоже достаточно поэтов…
— Это у англичан-то? — изумился д'Артаньян. — Вот уж в чем их не подозревал, так что в сочинении стихов!
— И совершенно зря. Хотите послушать, что сочинил однажды для меня один английский поэт?
— Пожалуй, — буркнул он недоверчиво. — Посмотрим, на что они там способны…
Анна, сдвинув шляпу и открыв лицо легкому ветерку, резвившемуся над каналом, напевно, мечтательно продекламировала: