Многолетний опыт работы с учениками моих собственных школ дал мне возможность осознать, насколько важно показать каждому ребенку пример и приобщить к деятельности, которая стимулировала бы его собственные стремления и заложенные в нем способности. Осенью 1994 года я основал движение, которое называется MUS-E — Music-in-Europe (“Музыка в Европе”). Впрочем, название не раскрывает его глубинной сущности. Я все больше убеждаюсь, что при правильно составленной программе обучения учитель может прийти в самую неблагополучную школу в Европе и добиться успеха. К неблагополучным я в первую очередь отношу те школы, где расовая нетерпимость и другие предрассудки мешают нормальному развитию ребенка в эмоциональном, интеллектуальном отношении и в плане приложения энергии. Обычно в таких смешанных школах учатся дети разных национальностей: в Берлине это по большей части немцы и турки, в Париже французы и алжирцы, в Брюсселе бельгийцы и марокканцы, в Лондоне англичане и латиноамериканцы или африканцы. В каждой стране свои особенности, но школы есть всюду, и обычно они расположены в самых бедных кварталах, где царят предрассудки, которые взрослые навязывают детям.
Мы начали свою работу в разных странах Европы, выбрав школы в Брюсселе, Париже, Лондоне, Берлине, Берне, Будапеште. Я никогда не стану утверждать, что дети — это ангелы небесные, они бывают такими же чудовищами, как и их родители, и все-таки, обучая их пению, пантомиме, актерскому мастерству и танцам, можно направить детскую энергию, воображение, фантазию и любознательность в доброе русло. Для учащихся старших классов особенно полезны занятия гимнастикой, например практическая йога и тай-чи, и, конечно, разные виды боевых искусств, фехтование. Показывая детям пример, мы можем заинтересовать их полезной, созидательной деятельностью. Один из наших основополагающих принципов состоит в том, что мы не учим детей по учебникам, в таких условиях учебники лишь возводят преграду между учителем и учеником. Мы учим их живым примером и по памяти. В школах, где преподают боевые искусства, гораздо меньше проблем с дисциплиной: овладение таким искусством постепенно подчиняет ребят своей, особой дисциплине. И мальчики, и девочки в одинаковой мере желают овладеть приемами, которые позволяют легко и красиво победить противников, прилагая минимум физических усилий.
Недавно мне случилось побывать в школе для детей с так называемым замедленным развитием; оно не всегда вызывается наследственными факторами, причиной бывают и обстоятельства, которые иной раз усугубляют наследственную предрасположенность. Детишки сидели за своими маленькими партами в чистой, залитой солнцем комнате, им было лет по восемь, и они были явно “дисциплинированные”. Во всяком случае, они не шумели, а это ли не показатель детской “дисциплинированности”? Я спросил их, умеют ли они петь, и вместо ответа они недоуменно покачали головами. Тогда я спросил их: а шуметь они умеют? — и для примера показал как. Тут мне больше повезло, они зашумели. Я спросил их, могут ли они громче кричать, и дети закричали чуть громче. А еще громче, вот так? Подражая мне, дети освоили три уровня громкости, это уже было хорошее начало. После этого я поинтересовался, умеют ли они танцевать, и опять они закачали головами. “Ну, а в ладоши хлопать умеете?” — был мой следующий вопрос. Оказалось, что умеют, даже повторяли ритмические группы по три хлопка. И тогда я спросил их: “А хотите стать на четвереньки и поползать по классу?” Они пришли в восторг и расползлись по всему полу, при этом пели вместе со мной, хлопали в ладоши и были совершенно счастливы. К тому времени я уже узнал в лондонской Александер-скул (учителя этой школы регулярно посещают мою), что многие дети совершенно лишены любви, заботы и доброго примера, родительская нежность им неведома. Никто никогда не положил им руку на плечо в знак поддержки или утешения. И какое трагическое открытие: таким заброшенным детям нужна лишь малая толика внимания, результаты поистине превосходят все ожидания.