— Очень внимательно читал. Целая эпопея. Жаль, что Николай оборвал записи.
— А он ведь вскоре вынужден был бежать из города. И он и Артур.
— Почему?
— Известное дело: предательство.
— Кто же их предал? Костя?
— Нет, Костю партизаны быстро ухлопали. Нашлись другие.
— Кто же?
Рудак начал издалека и в своей спокойной, неторопливой манере рассказал мне историю ухода Капшая и Ржеуцкого в партизанский отряд.
В ноябре 1942 года Николай и Артур, работавший по-прежнему на авторемонтном заводе, получили задание штаба бригады взорвать этот завод. Через связную Веру Вербицкую Рудак передал Николаю для этой цели две мины замедленного действия. Спрятав мины у себя дома, Капшай пошел на явочную квартиру, хозяйкой которой была жена Павла Антоновича, Стася Жукович. Вскоре туда же пришел и Артур. Николай условился с ним о месте и времени передачи мин и о других деталях операции, простился и направился домой. По дороге он повстречал Галковского и пригласил его к себе. Только они открыли дверь и вошли в кухню, как на них набросились полицаи и гестаповцы.
— Где спрятал мины, бандит?! — заорал на Николая продавшийся гитлеровцам начальник борисовской тюрьмы Кишкурный.
— Нет у меня никаких мин, — огрызнулся Николай, а сам подумал: «Донес кто-то — факт. Так просто теперь от них не отделаться».
Его обыскали, извлекли из карманов огрызок карандаша, финку и компас.
— К партизанам бежать собрался, бандитская морда! — вопил Кишкурный, размахивая пистолетом.
У Галковского ничего такого, к чему можно было бы придраться, немцы не нашли.
Оставив Николая, его мать и Галковского на кухне под охраной рослого полицая, гестаповцы вместе с Кишкурным и отцом Николая пошли с обыском по комнатам.
«Попался, — думал Николай, — значит, теперь тюрьма, пытки, смерть». Вспомнил своего боевого друга Володю Ковалева, Лазовского, Долгалова, замученных в гестапо, и вдруг решил: «Эх, будь что будет!». Напряг мышцы, изловчился и тигром бросился на полицая. Сильным рывком отшвырнул его от двери, и пока тот, заорав на весь дом, поднимался с пола, Николай выскочил во двор.
Перемахнул через забор, перебежал улицу, вскочил во двор соседа и, пробираясь задними дворами, помчался к выходу из города. Где-то позади щелкали винтовочные выстрелы. Домчался до высокого кургана, прозванного «батареями» — его воздвигли на окраине города еще кутузовские солдаты, — и в изнеможении повалился под сосну.
— На другой день Николай уже был у нас в отряде, — рассказывал Рудак.
— А как же его семья? Что сталось с Галковским, с Артуром? — допытывался я.
— Отец Николая и Галковский пришли к нам на Палик еще до того, как явился сам Николай.