Лена поселилась в доме дяди Миши. Несколько дней они голодали. Пришлось Лене искать работу. Недалеко от того места, где она теперь жила, в здании средней школы, разместилась немецкая воинская часть. Там за котелок супа в день она мыла полы, стирала белье, таскала воду, дрова… Так прошло два месяца. Потом она заболела, и ее прогнали с работы. Снова голод.
Недели через две знакомый дяде Мише официант предложил Лене временно поработать на кухне генерального комиссариата, и она согласилась — не умирать же с голоду!
Ее приняла заведующая кухней, немка по национальности, но с русской фамилией Иванова. Поговорив с Еленой минут пять, Иванова посадила ее чистить картошку, а сама пошла докладывать Кубе. Через некоторое время на кухню прибежала посыльная.
— Кто тут Елена Мазаннк? Вы? К генералу! Елена вошла в кабинет. У порога стояла Иванова, а в глубине комнаты за столом сидел плотный человек ниже среднего роста, с короткой толстой шеей и двойным подбородком. Лицо— красное, кирпичного оттенка. Это и был наместник Гитлера в Белоруссии Вильгельм фон Кубе.
Когда Елена вошла, Кубе бегло взглянул на нее и резко спросил Иванову:
— Эта? — и, получив утвердительный ответ, стал бесцеремонно и пристально разглядывать Лену с ног до головы.
Видимо, Кубе остался доволен внешностью и сильным сложением молодой женщины, потому что сказал Ивановой:
— Пусть работает.
— Имей в виду, — предупреждала Иванова Лену, когда они возвращались на кухню, — мы обслуживаем офицерскую столовую. Ты должна прилично одеваться, быть со всеми любезной и не заводить подозрительных знакомств. За тобой будут следить. Я тебя рекомендовала с положительной стороны, и если что — мне за тебя отвечать.
В начале 1942 года в Минск неожиданно приехала сестра Лены, Валя. Гестаповцы арестовали ее мужа, подпольщика. По слухам, он был направлен в минскую тюрьму.
К этому времени Лена уже завоевала доверие своей начальницы Ивановой и была переведена в столовую официанткой. Кроме того, жена Кубе Анита использовала ее для стирки белья. К Аните и решила обратиться Лена с горем сестры. Та выслушала просьбу и строго посоветовала Лене не вмешиваться в такие дела. Через несколько дней мужа Вали расстреляли…
Лена помогла сестре устроиться на работу, и вскоре они переселились в отдельную квартиру в том же дворе, где находился дом дяди Миши.
Прошло еще некоторое время, и Анита взяла Лену к себе в горничные.
Для Лены началась тяжелая жизнь невольницы: работа с раннего утра до позднего вечера, питание — кухонные отбросы, за малейшую провинность — лишение пищи на день и бесконечные унижения. У Кубе было трое детей. Воспитывались они в духе презрения ко всему русскому. Дети плевали Лене в лицо, называли русской свиньей. Не раз слышала Лена, как Кубе хвастал перед высокими своими гостями поголовным истреблением всех «ненадежных», сожжением целых деревень. Довелось ей однажды услышать и то, как Кубе спокойно, за рюмкой вина, сказал начальнику полиции генерал-лейтенанту Готтбергу, жаловавшемуся на перегрузку тюрем: «А ты их за ночь всех расстреляй, вот и освободишь место».