В тот момент мне и в голову не пришло позвать его по рации. Я сняла шлем и прислушалась. Деревья чуть слышно шумели. Смыкаясь кронами, напевали песню, казавшуюся тревожной и зловещей. Из глубины бора наползала тень, захватывая территорию, как вражеское войско. Почудилось, что за мной следят и тут же прячутся за стволами, стоит повнимательнее приглядеться.
В мозгах переклинило. Бывает так, что события наслаиваются друг на друга, рождая дежавю. Этому способствует определенная обстановка, освещение, запахи, звуки. Я вдруг перенеслась в прошлое, в лес рядом с домом тетки. Раскаленный блин солнца также погружался за край леса, также шептались деревья, и стояла такая же одуряющая, до звона в ушах, тишина. И никого вокруг, а в доме - мертвая женщина.
- Эва! Эва! - трясли меня. Тормошили. Гладили по голове. - Эва, очнись! Почему сняла шлем? Что случилось?
Я вцепилась в Мэла. Тряслась мелкой дрожью, а он успокаивал, уговаривал как испуганного ребенка. Откуда-то появился термос, и в руках - чашка с горячим чаем. Ароматный напиток прошелся теплой волной по пищеводу и привел в чувство.
Оказалось, прошло чуть больше минуты, когда Мэл заметил, что отъехал достаточно далеко. Он ринулся назад, звал по рации, но не услышал ни ответа, ни привета. Мэл нашел меня сидящей в скрюченной позе у колеса.
И я рассказала ему - с паузами, невнятно и сумбурно, - о тетке, о жизни в её доме, о том, что родственница умерла по моей вине. Слова выдавливались через силу, напитавшись старыми детскими страхами.
Мэл обнял и притянул к себе, поглаживая.
- Нет, Эва, ты не виновата. Она не ожидала, что ты сможешь дать отпор. Очевидно, ее потрясло твое сопротивление, и сердце не выдержало.
- Не оправдывай меня. Она осталась бы жива, промолчи я тогда.
- И надолго хватило бы твоего терпения? Насколько я понял, жизнь у тетушки была далеко не сахарной.
Я не ответила.
- Не вздумай обвинять себя в ее смерти. Ты поступила храбро. Я бы посвятил тебя в рыцари, - хмыкнул весело Мэл и продолжил, помолчав: - Ох, Эва, Эва... До чего же скрытная... Иногда кажется, что ты знаешь обо мне всё, а я ничего не знаю о тебе. Об интернате упомянула в двух словах. О других ВУЗах - и того меньше. О тетушке вообще не рассказывала.
- Зачем? Это неинтересно.
- Наоборот! - воскликнул он с жаром. - К примеру, меня никогда не заботило, как живут на юге. Я считал, что там рай для мазохистов. Для меня цивилизация ограничивалась пределами столицы. Ну, и Моццо. А оказалось, ты проучилась на юге достаточно долго. Расскажи еще о жизни у тетушки.