Она невольно вздохнула, обводя глазами милую, с детства знакомую гостиную: тёмно-медовый шёлк на стенах, муаровые гардины, мебель на гнутых ножках. И старый камин с часами, изображавшими в бронзе семейное счастье — заботливый отец, добрая мать, к ним ластятся весёлые детишки.
Прежде Ингире казалось, что часы посвящены её семье. О, если бы!..
— Увы, государь, меня ждёт множество забот. Из Эстеи, с места падения звезды, везут сотни раненых. Монастырские обители святой Уванги переполнены. Всех надо разместить, утешить и ободрить. Кроме того, беженцы…
— Уверяю вас, доченька, у царя Яннара хватит средств, чтобы помочь им в беде.
Кому чего хватает — на сей счёт у Ингиры было своё мнение. Конечно, титул ан-эредиты заставляет чиновников кланяться ей и быть предельно вежливыми. Но когда речь заходит о деньгах на костыли, лекарства, масло и крупу… о, гром божий, такие гримасы скупости! Можно подумать, их вынуждают платить из собственного кошелька!
Ссылка батюшки на богатство Красного царя вызвала у Ингиры раздражение.
— Я говорю о лазаретах Синей половины. Там недостаёт средств. Вот смета на лечение и содержание… нужна ваша подпись, батюшка, и печать канцлера.
Выдержка Дангеро была железной, как слава Лагвардов, но при виде суммы даже у него глаза расширились.
— Инге, милая, на эти деньги можно снарядить полк самоходчиков.
— Позвольте дать совет, государь: поменьше отправляйте денег в космос без возврата. Тогда хватит на всё — и на самоходки, и на лечебницы.
Девушка ясно сознавала, что наступает папе на любимую мозоль. Твёрдость — фамильная черта династии.
Такой выпад заставил Дангеро нахмуриться.
— Прошу не вмешиваться в политику. Ваше дело — доброта, а война и власть — дело мужчин.
— …что касается войны, осмелюсь заметить: держать Цереса в дальней крепости, когда он нужен державе на полях сражения — непозволительная роскошь.
Ах, она и о брате решила замолвить словечко!.. Да как вызывающе! Сдвинув брови, государь хмуро уставился на дочь.
Хотя газетная шумиха о смещении принца с поста главкома Синей половины давно стихла, событие начала лета до сих пор будоражило семью Лагвардов. Прошло уже два месяца, а слухи о мятеже Цереса всё ходили, сплетни всё ползали, и никакой тайной полиции обуздать их было не под силу. Правящая семья делала вид, будто ничего не произошло, но между собой…
Самые сильные обиды, самые злые распри — междоусобные!
Внешне сдержанный, внутри император едва не кипел.
«Господи боже, вот семейка!.. Малые дети — малые заботы, а большие дети — государственная катастрофа! Власти ему мало и империя мала!.. Всё порушить, жениться на дочке Яннара! на летучей ведьме, ещё в возраст не вошедшей!.. Сынок наколобродил, заварил горячий суп — с бандой медиумов и пришельцев, — а я это блюдо кушать должен, улыбаясь, словно не обжёгся. И доченька с претензиями. Сколько можно испытывать моё терпение?»