И понимала, что — уже не ровня. Покидала Гаген — перепуганная, сжавшаяся девчонка, отрезанный ломоть; под конвоем бабищи-охранницы уезжала в сумасшедший дом. А теперь — кадет Их Величеств, младший офицер войск связи и вообще эфирная вещунья. По-старому войти в дом не получится.
Была и другая причина, но о ней родным знать незачем. Не поймут-с. А на письме бы объяснение выглядело как стихи: «У подружки Ласки вот-вот прорежутся глазки».
То, что в ведомостях Гестеля называлось «инопланетный живой механизм по кличке Пата», исправно работало длиннющим языком — рубцы на лице Ласки изгладились начисто, а роговицы стали очищаться от бельм. Наконец, показались радужки и зрачки, но в зрачках сквозила какая-то серая муть.
— Это катаракты, — определил профессор Картерет, изучив глаза Ласки через особое зеркальце. — Позади зрачков стоят линзы, хрусталики; они должны быть прозрачными.
— А я немножко вижу, — радостно доложила Ласка. — Свет вижу.
— Вижу-вижу! — Пата лезла мокрым рылом, а Картерет сердито скрипел: — Хайта, оттащи его в сторону.
— Пата не его, — возражала упитанная златовласка. — Пата — она. Это… самка!
— Ты — служанка, в биологии не смыслишь. Твоя свинья — вообще не животное. Даже если она ест и гадит, это ничего не значит. Рассуждая научно, паровоз тоже пьёт, ест уголь и дрова, а выделяет дым, пар, тепло и золу. Но живым паровоз не является. Поняла?
Подумав, Хайта нашла аргумент в пользу Паты:
— Она разговаривает. И всё понимает.
— Тогда попробуй научить её читать, — едко заметил учёный старикан. — Желаю успеха!.. Впрочем, в теории допустимы и разумные машины. Однако пола у паровозов нет и быть не может.
На каникулах Тёмные Звёзды стали чаще встречаться. Утончённая дама-танцмейстерша тоже осталась в Гестеле. Она охотно давала девчонкам уроки в пустом и гулком гимнастическом зале. Лара сразу туда записалась, едва узнала, что дама учит бальным танцам. Без этого умения ты кто? коряга неуклюжая. А если желаешь выйти в свет, изволь делать всякие па и порхать под музыку.
В зал ходила и Бези: «Балов нет, маскарадов не бывает — где ещё девушке кровь разогнать? Раньше-то я у принца танцевала». В глазах гордости на тыщу унций, а тайной грусти — впятеро больше.
Музицировал им… пансионный поп, отец Конь! Играть на флейте он был мастер. Как загадочно молвила Безуминка: «Похоже, Конь имеет виды на танцмейстершу». «Он безбрачный!» — встала Лис на защиту. «Ну, засматриваться-то ему никто не запрещал», — отмахнулась Бези.
Учительница танцев упросила мориорок показать пляски подземелья. Так занятно! Под землёй, оказалось, это делают без платьев. Выплясывали они в верховых костюмах. Отец Конь для приличия вышел. Хотя Хайта распухла на здешнем печеве, однако прыгать и вскидывать ноги выше головы она умела — будто цирковая акробатка! Правда, запыхалась.