Низкая притолока оставила на его чубе кусок паутины. Степка пригнулся сильнее, запустил пальцы в волосы и с отвращением пытался нащупать паутину. Он терпеть не мог пауков и только делал вид, что не боится их.
Ящик, прикрытый рваным мешком, стоял в углу. И мешок лежал чуть наискосок, точно так, как его когда-то набросил Степка.
Пришлось прикрыть за собой дверь и даже запереться на ржавый крючок. Свет просачивался только сквозь щель в двери, потому что стены подвала были бетонные. И в углу, где стоял ящик, густела темнота.
Он зажег спичку, заглянул на дно ящика. Все его «сокровища» лежали на месте. Степка вынул из-за пазухи гранату, которую выторговал у шофера Жоры, и положил в ящик.
Ванда увидела Степку, когда он вылезал из подвала.
— Что там делал? — поинтересовалась она.
— Искал напильник, — ответил он первое, что пришло в голову.
— Только испачкался…
А Ванда была чистенькая, в полосатом лилово-сиреневом платьице с белым воротничком и с неизменным бантом — сегодня розового цвета. Она вертела в руках ключ.
— Угадай: что за ключ?
Степка был недоволен тем, что Ванда уже дважды замечала, как он наведывался в подвал, поэтому раздраженно ответил!
— От уборной.
— Хам! — вспыхнула Ванда.
— Пани… — усмехнулся он.
Она понурила голову, отошла, села на скамью.
Степан повертелся возле подвала, выглянул за калитку. На улице никого не было. Ему стало жаль Ванду, и он подошел к ней, сказал:
— Извини…
Ванда укоризненно посмотрела на Степана. Тихо призналась:
— Я так расстроилась.
— Невыдержанный я, — пояснил он. — Другой раз скажу, а уж потом подумаю.
— Так же нельзя, — перепугалась Ванда.
— Сам понимаю, нельзя. Только вот что-то не срабатывает во мне. А вдруг Люба права — я псих?
— Ерунда. Ты только не торопись, когда говоришь. Зачем тарахтишь как пулемет? Я раньше у тебя каждое третье слово не понимала.
— И сейчас не понимаешь?
— Привыкла.
— Значит, правда, когда привыкают к человеку, то не замечают его недостатков?
— Конечно.
Было часов десять утра. Небо немного хмурилось. И солнце состязалось с облаками, опережало их, и тогда четкие тени ложились на землю. Но чаще облака обгоняли солнце, и становилось пасмурно, будто перед дождем.
— Этот ключ оставила тетя Ляля, — сказала Ванда. — Она разрешила мне приходить в дом, играть на пианино.
— Эвакуировалась?
— В Сочи.
Тетя Ляля была маленькой круглой пожилой женщиной, которая одно время учила и Степку, и Ванду, и еще много других девочек и мальчиков игре на пианино. Призвание у Степки было к музыке такое же, как у слона к балету. Но его маме пришла блажь в голову. И Любаша, на которую часто «находило», поддержала мать. Об около года учил нотную грамоту. И даже однажды выступал в Доме пионеров, исполнял что-то в четыре руки с какой-то малокровной девчонкой.