— Пройдите.
Но ступил он, точно годовалый ребенок, неуклюже, зацепился за половик, едва не шлепнулся. И кукла сказала: «Ма-ма».
Он держал ее за спиной, обернутую в хрустящий целлофан. В новом платье, сшитом Любашей из голубого крепдешина, кукла была хороша.
В квартире пахло табаком: Беатина Казимировна курила.
— Ванда! — громко позвала она.
Молчание.
— Ванда! К тебе пришли! — Беатина Казимировна повысила голос.
Ванда показалась в другой комнате. Остановилась на пороге. Недовольная. С красными, заплаканными глазами.
— Что? — спросила глухо и неприветливо.
Степка хотел, чтобы все скорее кончилось, и поэтому не стал дольше прятать куклу за спиной, а протянул Ванде. И протарахтел, как учила Любаша:
— Ванда, поздравляю тебя с днем рождения. Желаю здоровья, успехов в учебе, счастья в жизни. Прими подарок!
Но Ванда не приняла, а залилась жгучими слезами и убежала. Он готов был провалиться в подвал. Тем более что там стоял его драгоценный ящик, а возле него Степка чувствовал бы себя уютнее, чем здесь.
Беатина Казимировна взяла куклу и очень спокойно — она всегда отличалась этим качеством — сказала:
— Спасибо, Степан. Кукла очаровательная. Как ты ее назвал?
— Я об этом не подумал…
— Хорошо, Степан. Садись сюда, посмотри журналы, Ванда сейчас придет.
Беатина Казимировна унесла куклу в другую комнату и плотно прикрыла за собой дверь.
Журналов на столе лежало много. В одном из них был нарисован пузатый Геринг, который смотрел в небо, и вместо облаков над ним витала петля. Все было угадано правильно!
Ванда вышла. Она была одета в другое, чем четверть часа назад, платье, сшитое из черной материи, тонкой, кажется, шелковой, а может быть, и какой иной, но очень богатой, с выбитыми сложными рисунками внизу на груди. На этот раз она была приветлива и держала куклу очень бережно.
— Мы назовем ее Инна, — сказала Ванда.
— Как хочешь, — согласился он.
И это немножко разочаровало Ванду. Но когда они вышли во двор, она все же не стерпела:
— Что-то тебе давно не приходили письма из Архангельска.
Беатина Казимировна еще не закрыла за ними дверь:
— Ванда встала сегодня не с той ноги.
Девочка повела плечами. Побледнела. Даже ноздри расширились от злости.
Они молчали на скамейке долго. Наверное, с полчаса. Потом и он не вытерпел и решил открыться:
— Хочешь, сегодня Красинину в сад гранату бросим?
Она повернула к нему голову, нацелилась взглядом, словно собиралась расстрелять, и твердо сказала:
— Хочу.
— Вечером, когда стемнеет…
— У тебя есть граната?
— Да. И запалы есть.
— Шутишь!
— Нет. Поклянись мамой и папой, что никому не скажешь.