Он улыбнулся мне, я уверен, с гордостью. Кивнул;
— Прекрасно сказано. — Мгновение смотрел на меня, потом продолжил: — Но тогда, если Бога нет и мы отвечаем за свои решения, почему это будет проклятием?
— Потому что во всем, что мы делаем, виноваты мы сами, — сказал Рик, прищурившись на рисунки на доске.
— Почему это наша вина? Я так не считаю, — заявила Ариэль.
— Ну, если Бог не существует, тогда это не Его вина, — продолжил Рик.
— Но это не единственные варианты. А как же наши родители, окружение, наши семьи, места, где мы родились, болезни, увечья? Разве не смехотворно утверждать, что это вина или Бога, или наша?
— Он не об этом говорит, — вмешался я.
Она повернулась ко мне.
— Что? — Ее, видимо, поразило, что я ей противоречу.
Я подумал о том, как мне хочется к ней прикоснуться.
Силвер сел на свой стол, скрестил руки на груди и изучал нас.
— Рик только сказал… Рик, правильно? — уточнил я.
Рик отвлекся от доски и смотрел на меня так, как до этого смотрел на рисунки.
— Рик сказал, что все, что мы делаем, наша вина. Что кажется мне абсолютно правильным. Не важно, как зарабатывают на жизнь наши родители, или где мы выросли, или какими болезнями переболели. Мы все равно отвечаем за то, что делаем.
— Как скажешь, — буркнула Ариэль.
Силвер оттолкнулся от стола и холодно посмотрел на Ариэль.
— Назови еще раз свое имя, — произнес он.
— Ариэль, мистер Силвер. — Она вроде удивилась, что он не помнит.
— Ариэль, да. Ты можешь соглашаться или нет с Гиладом, но «как скажешь» — ответ неподходящий. Гилад объяснял ясно и вежливо. То, как ты отмахнулась от его замечаний, говорит лишь о твоих собственных недостатках. Больше так не делай. Пожалуйста.
Последовала долгая пауза. Бледное лицо Ариэль сделалось красным.
— Если можешь сказать что-то по делу, пожалуйста, скажи.
Она поджала губы и, сдвинув брови, посмотрела на Силвера.
— Ладно, ладно. — Она улыбнулась ему. — Простите, вы правы.
— Так что же все-таки насчет рисунков? — спросила Лили.
Силвер засмеялся.
— Этот рисунок, — сказал он, отведя наконец взгляд от Ариэль, — изображает человеческую жизнь — дезорганизованную, бессмысленную, бесцельную, незначительную и не имеющую порядка.
— Какой облом, — заметила Лили.
— Может быть. — Учитель нарисовал поверх хаоса решетку. — А что это?
Я знал. Смотрел на него, молясь, чтобы он спросил меня. И он спросил.
— Это то, что, по нашему представлению, является жизнью, — ответил я.
— То есть?
— О! — воскликнула Хала. — Например, религия эта решетка.
— Продолжай.
Лили оторвалась от своего рисунка.
— То есть все то, что мы делаем… едим, держа вилку в левой руке, а нож — в правой. Вся эта бодяга и есть решетка?