Японцам дали подняться на палубу, ничем не выдав, что заметили чужое присутствие. Их капитан, очевидно, решил, что от русских серьезного сопротивления ждать не приходится, и, вооружившись, подобно своим матросам, коротким широким ножом и увесистой дубиной, возглавил штурм. Пока Костин, левой рукой подняв незадачливого капитана над палубой, выколачивал из него это пагубное заблуждение рукоятью трофейного револьвера, его товарищи осветили японцев прожекторами и взяли на прицел. Те попытались было дернуться и, как оказалось, зря. Не стоит злить русских, особенно когда они усталые и невыспавшиеся. В результате, когда стрельба прекратилась, японцев осталось в живых трое, включая капитана. Ожидать угрозы от двух инвалидов и одного контуженного уже не приходилось, так что и проблема была решена, и грех на душу не взяли — все же они только защищались, и, соответственно, были в своем праве.
Словом, призовая команда решала сваленные на нее по неопытности молодым командиром проблемы. Надо отдать морякам должное, матом они Севастьяненко не крыли — мичмана в экипаже уважали, и неизбежные для молодости ошибки сходили ему с рук. Впрочем, ошибок этих с каждым днем становилось все меньше и меньше. А оставшееся время пребывания на острове и вовсе запомнилось морякам как хороший отдых с дополнительным пайком — мало того, что в трюмах корабля еды было навалом, так еще и рыбалка здесь оказалась шикарной. Ну и на берегу было чем поживиться, крупного зверья, правда, не обнаружилось, но весьма приличных на вкус птиц оказалось предостаточно. Не зря же и спустя много лет майор по адмиралтейству Сазонов, поглаживая привезенного из тех самых мест попугая, вспоминал стоянку на острове как самый приятный эпизод войны…
А "Стерегущий" тем временем рассекал острым носом волну и стремился к цели… вновь отклонившись от генерального курса. Его командир, чуть подумав, решил реализовать идею, пришедшую на ум одному из казаков. На миноносце их первоначально было шестеро, на случай, если придется кого-то брать на абордаж, и один раз лихие наездники, переквалифицировавшиеся в пиратов, уже пригодились. Сейчас четверо загорали вместе с трофейным кораблем, а двое остались на миноносце. И вот один из них, улучив момент, подошел к командиру и изложил свою задумку.
Нельзя сказать, что мичман был от нее в восторге, уж больно она шла вразрез с культивировавшимися среди российского офицерства понятиями о чести и достоинстве. И, тем не менее, он был молод, а молодости свойственно искать новое и ломать стереотипы. К тому же, он неплохо знал историю этой войны, его отец вернулся с нее без ноги, и мичману очень хотелось отомстить. А еще он, поднявшись на капитанский мостик, стал видеть куда дальше людей пусть старших и более опытных, но и, при этом, находящихся в подчиненном положении и менее самостоятельных. Больший кругозор требует и иной работы мозгов, умения анализировать… Севастьяненко понимал, что если не удастся удержать Порт Артур, все их предприятие станет пускай и небезнадежным, но очень сложным. И еще он помнил, как пала крепость. Именно поэтому он думал. Очень долго раздумывал, хотя служба на миноносцах учит принимать решения мгновенно. И все же мичман принял решение, делающее его военным преступником, но дающее крепости лишний шанс продержаться.