Кремер приехал вскоре после одиннадцати. Вид у него был отнюдь не жизнерадостный. Когда он обычно появляется у нас, он намеревается разорвать Вулфа на куски или по крайней мере припугнуть тем, что отвезёт его в полицейский участок или пошлёт за ним наряд, у которого будет бумага, подписанная судьёй. В такие моменты глаза у него горят, а ноги трясутся. На сей раз он был настолько несчастен, что даже позволил мне взять у себя пальто и шляпу и повесить их на вешалку. Но когда он вошёл в кабинет, плечи его распрямились. Он настолько привык выглядеть воинственным, входя в эту комнату, что это происходит уже автоматически. Он пробурчал приветствие, сел и спросил:
— Что у вас на этот раз?
Вулф, сидевший со сжатыми губами, посмотрел на него и затем ткнул в его сторону пальцем.
— Знаете, мистер Кремер, мне начинает казаться, что я осёл. Вчера исполнилось три недели с тех пор, как я прочитал в газете об убийстве мистера Орчарда. В тот самый момент мне следовало немедленно догадаться, почему люди платили ему десять долларов в неделю. Я говорю не просто об идее шантажа вообще, такое предположение напрашивалось, я имею в виду всю операцию. То, как это проделывалось.
— Это вы сейчас догадались?
— Нет, мне всё описали.
— Кто?
— Не имеет значения. Невинная жертва. Хотите, чтобы я вам всё разъяснил?
— Конечно. Но можно наоборот.
Вулф нахмурился:
— Что? Вы тоже знаете об этом?
— Да, знаю. Теперь знаю. — Кремер не хвастался, он оставался всё таким же угрюмым. — Я ничего не хочу сказать против управления полиции Нью-Йорка. Оно работает лучше всех в мире, но это большая организация, и нельзя ожидать, что кто-нибудь знает всё о том, что делают остальные. Я занимаюсь убийствами. Отлично. В сентябре 1946 года, девятнадцать месяцев тому назад, житель города обратился с жалобой к сержанту в полицейский участок. Люди получали анонимные письма, в которых речь шла о нём. Ему позвонил какой-то мужчина и сказал, что, если он подпишется на «Ипподром» сроком на год, писем больше не будет. Житель сказал, что в письмах всё — ложь, что его не проведёшь и что он требует правосудия. Поскольку всё это выглядело достоверным, сержант посоветовался с капитаном. Они вместе отправились в офис «Ипподрома», нашли там Орчарда и насели на него. Он всё отрицал и заявил, что кто-то пытается подложить ему свинью. Тот самый житель слышал Орчарда непосредственно и по телефону и сказал, что у звонившего ему был другой голос и что это, видимо, сообщник. Но никакого сообщника найдено не было. Не было найдено ничего. Орчард не менял своей позиции. Но отказался предоставить список своих подписчиков, сказав, что не хочет, чтобы им докучали. Поскольку состава преступления найдено не было, он имел право так поступить. Адвокат, нанятый жителем города, не смог заставить Орчарда давать показания под присягой. Анонимные письма прекратились.