— Но согласится ли Ниари? — спросила она.
— Конечно, согласится. Ведь его интересы вполне совпадают с нашими.
— Вы думаете?
— Это ясно как день. Прежде всего, Ниари египетский патриот. Раз глава заговора умер, то в его интересах, чтобы этот факт был признан и чтобы сторонники независимости Египта могли выбрать себе нового вождя для исполнения своих замыслов.
— Это верно, — проговорила невеста Робера, горячо пожимая руку парижанина. — Робер вас хорошо знал, он говорил: «Если Армана запрут в ящик, связав ему руки и ноги, ящик зальют в бетонную глыбу, а глыбу зароют в землю, то и тогда он может оттуда выбраться».
— Вы преувеличиваете, или, вернее, Робер преувеличивал. Вот уж настоящий южанин! Видно, что он родился в Алжире! По счастью, тут нет ящика из бетона, и я думаю, что нашел верное решение задачи. Я продолжаю чтение, — прибавил он со свойственным ему ироническим тоном. — К тому же я не задержу вас, осталось совсем чуть-чуть. Итак:
«Мы отправились на поиски беглеца. Наведя справки, как это умеют делать репортеры, эти полисмены прессы, которым репортеры правосудия — господа полисмены, зачастую помогают и умеют воздать должное, я узнал, что Робер Лаваред сел в Бриндизи на сиднейский пароход „Ботани“ и не сходил с него ни в одном из промежуточных пунктов. Следовательно, он должен был прибыть в Сидней еще в июне».
Арман умолк.
Обе молодые женщины нашли, что указания, сделанные в докладе, были достаточно понятными и могли облегчить поиски полиции. Спрятав бумагу в чемодан, Лаваред веселым тоном объявил:
— Ну, на сегодня довольно серьезных дел! Пора подумать об обеде, я прикажу подать его сюда.
Он встал и направился к телефону, но едва взгляд парижанин упал на столик у телефонного аппарата, как у него вырвалось удивленное восклицание. Там лежал свернутый листок бумаги, на котором черным карандашом было написано:
«Арману Лавареду, эсквайру.
Очень важно».
— Записка? Мне? — пробормотал журналист и, развернув ее, прочел следующие строки:
«Джентльмен.
Сэр Тоби Оллсмайн, главный директор тихоокеанской полиции, весьма неохотно принимает иностранцев. Но тем не менее, если вам будет угодно завтра в шесть часов утра отправиться в парк, что у Фарм-Коув, то вы найдете сэра в кустах, окружающих статую Кука. Там вы будете иметь возможность изложить сэру Тоби ваше дело».
Несколько минут путешественники хранили молчание. Они не могли понять, как могло сюда попасть это указание, столь необходимое им в данную минуту.
— Что вы думаете делать, Арман? — спросила наконец Оретт.
— Пойти на эту встречу. В конце концов чем я рискую? Стать жертвой какого-нибудь розыгрыша? Ба! Но ведь я — парижанин, я первым посмеюсь над этой шуткой. Но сначала нужно допросить прислугу.