— Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, — он прищурился, вчитываясь в мелкий текст информационного сообщения, — прошло по «Интерфаксу»… «Новое зверское нападение в Москве»… та-ак, дальше… русская служба Си-Эн-Эн… «Популярный блоггер и журналист Рудаков находится в коме после нападения неизвестных. По неподтвержденным данным, один из нападавших задержан»… Примерно то же самое в ИТАР-ТАСС, я не говорю про всякую мелочь. Это, по вашему мнению, не важно?
— Простите, Виктор Сергеевич, — с достоинством ответил Аркадий Львович, — я посчитал этот вопрос сугубо техническим.
— Нет, это не технический вопрос. Вы прекрасно понимаете, что немедленно возникнут ненужные ассоциации с Анной Владимировной и даже со мной. А в сегодняшней ситуации это просто недопустимо. И потом, я совершенно не понимаю ваших действий… Если, конечно, это не простое совпадение.
— Нет, это не совпадение. Я получил указание разобраться…
— Бог мой, — болезненно сморщился Виктор Сергеевич, словно ощутил приступ зубной боли, — неужели разбираться можно только так? Если бы я хотел ему начистить рыло, я пришел бы сам, лично, и сделал бы все собственными руками! Слово «разобраться» имеет множество других значений, кроме примитивного удара по голове.
— Простите, Виктор Сергеевич, — спокойно сказал Колушевский, — это моя ошибка.
— Это понятно. Доложите, что произошло.
Аркадий Львович секунду помедлил, словно собираясь с духом, и начал рассказ. Конечно, же, никто не собирался калечить Рудакова, и даже применять избыточную силу. Просто договорились в качестве одного из инструментов использовать убедительную беседу «по душам». Именно для особой убедительности Колушевский задействовал ребят Абдусаламова…
Виктор Сергеевич удручено покачал головой.
Султан Маратович Абдусаламов был одним из немногих людей, к которым Загорский относился с опаской. Что делать, если человек не боится ни Бога, ни черта, и по большому счету не признает никаких законов, кроме весьма противоречивых правил, составляющих его эклектичное мировоззрение. Он признавал власть президента как неизбежное зло, понимая, что это — представитель силы, с которой нужно договариваться. Загорского уважал, если здесь вообще применимо такое слово, исключительно за личное мужество, проявленное во время чеченской кампании. Тогда Виктор Сергеевич в одиночку пришел в штаб авторитетного полевого командира Абдусаламова и передал ему личное послание президента.
Привлечение головорезов Султана Маратовича для решения вопросов, вышедших в публичную плоскость, было непростительной ошибкой.