На кухне, несмотря на столь ранний час, уже поджидал юный помощник. В ее отсутствие за ужином, именно ему пришлось отдуваться за двоих, отвечая на все вопросы о новом поваре. И с семи часов утра в дверь просовывалась уже десятая физиономия, чтобы удостовериться, что юнга не соврал и у них появился новый член экипажа.
— Женщина! Симпатичная! Готовит, действительно вкусно! — запах творожных кексов на завтрак это подтверждает. — Фигурка ничего, тоже аппетитная! А сама рыжая! Но ей идет! Что? Да! Рот закрой, это подружка капитана! — вот такого рода реплики доносились из коридора, пока они с Карпом колдовали на кухне.
При таком постоянном внимании выспрашивать у юноши подробности личной жизни капитана оказалось неловко. Но ведь он сам решил, что она не против стать подругой Кэпа. А уж про это уточнить просто необходимо! И выкладывая на большой поднос перед Карпом еще горячие кексики, словно невзначай, спросила:
— А с чего ты решил, что мы с капитаном… вместе?
Юный поваренок, явно получающий наслаждение от своих новых обязанностей, посыпал выпечку сахарной пудрой, при этом сам испачкавшись белым порошком с головы до ног.
— Так если еще не вместе, то скоро станете! — от усердия высунув кончик языка, бросил он.
— Это еще почему? — вскинулась Надина.
Посмотрев на девушку, как умудренный жизнью папаша на неразумного ребенка, Карп пояснил:
— Так это всем видно!
— Что значит видно? — в недоумении застыла она посреди кухни. — Мне вот ничего не видно!
— Так это потому, что ты капитана плохо знаешь! — рассмеялся юноша. — Чтобы он за кем-то ТАК ухаживал? Я лично ни разу не видел!
— Когда это он за мной ТАК ухаживал? — передразнив его интонацию, сказала. — Вот лично мне показалось, что ему просто понравилось ставить меня в неловкое положение! Подумаешь, вытер мне лицо… и руки… — и сама зарделась от нахлынувших ощущений, что так старалась позабыть. Мужскую привлекательность капитана отрицать было глупо!
Правильно поняв причины ее смущения, Карп озорно подмигнул и сделал вывод:
— Вот видишь! Ему нет нужды вообще никак проявлять свои чувства, женщины сами готовы встать… — по-мужски хмыкнул. — В любое неловкое положение! И при этом будут счастливы!
Спокойно слушать разглагольствования подрастающего мачо, Надин не смогла и с возмущением попыталась хлопнуть его полотенцем по белобрысой макушке. Подняв при этом целое облако сладкой пудры.
— За что-о-о? — почти заорал несправедливо наказанный, — На правду не обижаются! — и, спрыгнув со стула, спрятался за другим концом стола.
— Я не обижаюсь. Я тебя воспитываю! — поучала поборница нравственности, поудобнее перехватывая полотенце и обходя препятствие. — Мал еще рассуждать о взрослых!