Ржание лошадей заглушило крики и ругань. Откуда-то возник невысокого роста гладко причесанный господинчик и завопил так, что замолчали и люди и лошади:
— Стооп!! Стоп камера!!! Держите лошадей! Черт возьми, держите лошадей!!
Следом за господинчиком выбежали еще двое. Господинчик обернулся к ним и завопил:
— Что это такое?
— Дубль, Лев Янович. Дубль… сцена пятнадцатая, нападение на…
— Я знаю, что это! Я спрашиваю, что это такое?
Помощник захлопал глазами, обернулся на улицу, где ловили и успокаивали лошадей и поднимали перевернутую пролетку.
— Это…
— Какой идиот устроил такой взрыв?
— За эффекты со взрывами отвечает ваш помощник Зинштейн.
— Где этот террорист?
Помощники завертели головами, кому-то замахали руками. Из-за дома неподалеку от авто Щепкина вышел высокий худощавый парень с всклоченными волосами. Отряхивая рукава и растерянно улыбаясь, он пошел к господинчику.
— А! Господин помощник! Ваша фамилия Халтурин? Или Гриневицкий? Вам слава бомбистов жить не дает? Хотите переплюнуть?
Парень одернул пиджак и укоризненно посмотрел на господинчика.
— Лев Янович, вы же сами просили сделать все натурально, чтобы было как по правде.
— По какой правде? Я режиссер, и я решаю, что здесь правда, а что кривда! Как мне прикажете работать, если после ваших… реалий я остаюсь без артистов и без реквизита? Это не съемочная площадка, а штурм Измаила! На германском фронте дневные потери меньше, чем у нас на площадке!
— Простите, Лев Янович, но это гипербола…
— Что-о?!
Режиссер задохнулся от возмущения, побурел. Его рука вытянулась и указала куда-то в сторону.
— Вон! — выдохнул режиссер. — Вон, я говорю! Вы уволены! Я рассчитаю вас… я вычту из вашего гонорара стоимость ремонта пролетки и лечения людей!
Зинштейн гордо поднял голову.
— Вы не смеете!
— Смею! — снова взвизгнул режиссер. — Если вы сейчас не скроетесь с глаз долой, я посмею прибить вас на месте!
Он резко отвернулся, посмотрел на рабочих, которые все еще растаскивали повозки, повернулся к помощникам, застывшим с выпученными глазами.
— Быстро в мастерские! И чтобы через три часа все было сделано!
На дороге кое-как вставали на ноги «полицейские» и «налетчики», трясли головами, разевали рты. Режиссер горестно вздохнул, достал часы, что-то прикинул и объявил:
— Перерыв! Два… три часа! Все свободны! И найдите мне нового помощника. Который не захочет взорвать Питер для реальности кадра!
Уволенный, но пока не рассчитанный Зинштейн, понурив голову, прошел мимо Щепкина, бубня под нос.
— Сергей! Сергей Михайлович!
За Зинштейном вприпрыжку побежал один из помощников режиссера.