Щепкин назвал себя и представил остальных. Браун удивленно вскинул брови.
— Синема. Прекрасно! Я люблю смотреть синема. У нас в Штатах много известных артистов.
— Надо выпить за встречу! — Гоглидзе выставил на стол две бутылки — коньяк и водку.
Браун довольно булькнул.
— Русская водка просто превосходна. И хотя я привык к виски и джину, но водка мне нравится!
— Так угощайтесь, господин Браун! У нас этого добра навалом!
— Навалом?! Да, понимай… много-много.
Гоглидзе налил американцу рюмку, а Белкин достал из небольшой сумки тарелку с нарезанными солеными огурчиками, дольки сала, порезанный хлеб. Потом выставил блюдо с осетриной, банку с икрой. Всем этим его снабдили в вагоне-ресторане.
Браун чокнулся по очереди со всеми, довольно приговаривая «я это уже видел», опрокинул рюмку и по примеру Белкина закусил ломтиком сала с хлебом.
— Файн! Ветшина!.. Сало просто замечательно! У нас так не делают!.. да, сало у вас замечательно! А вот бизнес плохо.
— А что так? — спросил Гоглидзе, подливая американцу еще водки. Он хотел споить этого заезжего бизнесмена и увести его от Зинштейна, чтобы Щепкин мог нормально с тем поговорить. — Почему это плохо?
— Делать бизнес в Россия тяжело! — упрямо повторил Браун. — Ваши… купцы, фабриканты, особенно чиновники не честно… тэрмс… условия. Брать… берут деньги, требуют… Купцы завышают цены, не умеют выполнять договор. Мы недовольны… Мои друзья уехали домой. Они будут делать бизнес в Южной Америке и Китае, но только не в России. Сорри! Я говорил… говорит правда!
Он вновь опрокинул рюмку, закусил огурчиком, вдобавок бросил в рот несколько ломтей семги, довольно закрыл глаза и стал жевать.
— Да, у нас любят обманывать! — вдруг заявил Зинштейн. — К сожалению, это беда России. Обманывают во всем.
Щепкин подозрительно глянул на режиссера. А ведь он имеет в виду кого-то конкретно. Иначе с чего бы это так заговорил?!
— Кстати, Григорий… — обратился к Белкину Зинштейн.
— Викторович, — подсказал тот.
— Благодарю. Григорий Викторович, вы с какими камерами работали? «Пате», «Дебри»?
— Ну да… — с заминкой ответил Белкин, выкладывая на стол хлеб.
Зинштейн подозрительно посмотрел на него и вдруг спросил:
— А как это — «голландский угол»?
Белкин понял, что попался, но продолжал игру:
— Могу и в углу снять… Не вопрос. Закусывайте, Сергей Михайлович.
Зинштейн побледнел. Обернулся к Гоглидзе, который уже разливал по третьему разу.
— Георгий…
— Давай просто по имени, дорогой, — махнул тот рукой.
— Вы же директор. Вы найдете бок-офис?
— Да сколько угодно! Что угодно привезу. Достать — не проблема.