— Тогда идите! — отвечала Гизола, опустив голову.
Но Пьетро решил, что его любят. Догнал Антонио и взял его под руку. И они стали шутить и смеяться.
В конце концов, Антонио сказал — отчасти искренне, отчасти, чтобы отвадить Пьетро:
— И чего нас понесло в Поджо-а-Мели? Только зря время потеряли.
С оливы протрещала цикада. Гнулось под ветром сорго — то плавно, то стремительно. Временами по стеблям пробега та дрожь, и в просветах на секунду мелькали бледные метелки цветов.
Антонио подобрал по пути тростинку и, достав из кармана ножик с изогнутой костяной ручкой, загнал лезвие под сухую кожицу. Ударами резкими, как его смех, он срубал колечки узелков.
Пьетро не обернулся посмотреть, где там Гизола, чтобы Антонио, который, по видимости, с головой ушел в работу, не сделал то же самое. И действительно, Антонио следил за ним — хотя и был уверен, что это лишнее.
Дойдя до ворот Порта Камоллия, оба обмахнули платком ботинки, утерли пот и подновили друг другу вмятины на шляпах.
И прежде чем войти в трактир, обещали друг другу не говорить больше с Гизолой.
Гизола отправилась в поле — в каком-то упоении, наполнявшем радостью все ее существо. Ноги сами несли ее, а юбки вдруг стали невесомыми и совсем не ощущались.
Она не доверяла Антонио, который запросто мог рассказать все хозяину. Ни в грош не ставила Пьетро. И больше всего из всех троих ей нравился Агостино.
А он тем временем бежал, ныряя между шпалер, перепрыгивая валки молодой пшеницы — мчался прямо на нее, будто с палкой на тыкву. Он был без куртки, из крепкой плоти широких, мощных запястий выпирали вены. Шляпы на нем не было, а блестящие, как лед, бледно-зеленые глаза были как будто без век.
Он налетел на нее и повалил на землю. Гизола заплакала, и он, ерничая, спросил:
— Что, больно?
— Ничего, ничего!
Быстро вскочив, она ухватила его за пояс и тоже хотела толкнуть. Но Агостино сбросил ее руки и дернул вниз. Она улыбнулась сквозь слезы, составила ноги вместе и уперлась покрепче, готовясь вывернуться и убежать. Уверенный в своей силе, мальчик прокричал ей прямо в ухо:
— Я с тобой сделаю, что захочу! Без шуток. Сама знаешь! Тогда Гизола укусила его за руку. Агостино надавил рукой, запрокидывая ей голову, пока зубы в конце концов не разжались.
— И что теперь? — спросил он раздраженно.
Гизола сплюнула и ответила:
— Я слабее. Нашел чем гордиться. Какой ты соленый!
Он посмотрел ей прямо в глаза, запугивая.
— Пьетро давно видела?
Она высунула кончик языка:
— Он сюда больше не ездит!
Агостино, который вышел как раз повидаться с Пьетро, увидав его из окна и узнав по костюму, переспросил: