Фрэнк поднял кусок мягкого, теплого хлеба, намазал на него толстый слой джема и протянул ничего не подозревающему охраннику.
– Благодарю, мистер Ларкин, но я не голоден, – пробормотал Такер, с подозрением восприняв неожиданное предложение шефа, и разглядывая угощение, будто ручную гранату.
– Но это же так вкусно, – настаивал Фрэнк. Скользкий пот покрыл его сероватую кожу. – Ну же, попробуй.
– Нет, правда, я…
– Попробуй! – заорал Ларкин, впихивая хлеб ошарашенному охраннику.
Тот перевел взгляд на своего непосредственного начальника, и Дин ответил легким кивком головы. Такер взял хлеб и тут же отхватил большой кусок. Прожевал, проглотил, похвалил вкус и затем снова откусил, выполняя приказ нанимателя, но все же с явным удовольствием. Охранник доел ломоть под пристальным взглядом Ларкина, который высматривал, не проявятся ли какие-нибудь признаки, что джем отравлен.
Такер, не подозревая о подобной перспективе, выглядел хорошо. Ни следа несварения. Фрэнк поболтал с ним несколько минут о том, о сем, ожидая, что подопытный упадет на пол и либо зальется слюнями, либо задергается в конвульсиях от боли. Ничего такого не случилось. Ларкин расспрашивал о пассажирах и об организации развлечений. Поинтересовался, не заметил ли Такер кого-то необычного или слежки, но почти не слушал ответы охранника.
Убедившись, что с Такером ничего плохого не происходит, Ларкин резко приказал:
– Убирайся, – и снова сел за стол. – А ты останься, – бросил он Дину, и его личный бульдог послушался, как всегда.
Едва за Такером закрылась дверь, Ларкин намазал джем на другой ломоть хлеба и щедро откусил, больше не боясь яда. Он ждал, что на языке взорвется фруктовый аромат, но почувствовал лишь сахар. Варенье оказалось переслащенным, а у хлеба был неприятный дрожжевой привкус. Ларкин откусил еще, но, к его досаде, вкус не улучшился.
Разочарованный и рассерженный, он бросил ломоть на тарелку. Лучше бы выпить «Призрачной воды», и так он вечером и поступит, но даже это удовольствие придется ограничить. Нельзя перебарщивать со спиртным, потому что пьяные слишком болтливы. Залив мозги, он может случайно показать свое истинное лицо и выложить окружающим тупым ублюдкам, что он на самом деле о них думает. И даже, что планирует с ними сделать.
У него осталось не так уж много удовольствий на несколько оставшихся дней. Тиффани Мастерс пыталась заигрывать с ним вскоре после того, как расплевалась с Трейлором, но она слишком шумная и напористая. И даже будь Ларкин способен ее трахнуть, он бы еще дважды подумал, прежде чем связываться с такой скандалисткой. Он предпочитал женщин, знавших, кто хозяин, а Тиффани, черт ее подери, к таковым не относилась.