Вечер состоял не только из развлечений. В ресторане обнаружился и Фрэнк Ларкин, за которым по пятам ходил бульдог-телохранитель... по пятам, но не вплотную. Дженнер не понравилось, как Ларкин смотрел на других пассажиров. Когда он общался, улыбался, всем своим видом выказывая любезность и приязнь, в нем как будто что-то отключалось. И это облегчало Дженнер выбор, на чью сторону встать.
Что-то с ним не так, заключила Дженнер и удивилась, почему этого не замечает ни один из его собеседников. Казалось, Ларкин деградирует на глазах, с каждым днем становясь все более и более нервным. Его костюмы, явно сшитые на заказ из самых качественных тканей, были ему не по размеру. Как будто он потерял в весе и не потрудился купить новую одежду или ушить старую, что было чертовски странно для человека, изначально озаботившегося индивидуальным пошивом.
У каждого пассажира в этом круизе был какой-нибудь спутник: друг или подруга, супруг, любовник... Кэйл. Но Ларкин оставался один. Причем не только единолично занимал просторный номер-люкс, отправившись в двухнедельное путешествие без компаньона, но и удерживал на расстоянии всех без исключения.
Поддерживая светский разговор, прогуливаясь в толпе и разыгрывая радушного хозяина, Ларкин оставался в одиночестве и сохранял дистанцию. Печальный и отчасти отталкивающий факт.
Дженнер и Кэйл какое-то время беседовали с Фэйт и Райаном, когда к их компании примкнула Тиффани. На ней было очень короткое черное платье в обтяжку, оставлявшее мало простора воображению, и туфли на пятидюймовых каблуках, в которых она по росту не уступала Кэйлу; как ей удавалось передвигаться на таких ходулях, для Дженнер оставалось загадкой. И хотя далеко не все присутствующие наблюдали сцену, которую Тиффани закатила в первый вечер на лайнере, большинство по крайней мере слышали о том скандале. Все взгляды устремились на их небольшую группу, когда она повернулась к Дженнер.
– Я задолжала вам извинение, – спокойным и ровным голосом произнесла бывшая истеричка. Достаточно громко, чтобы окружающие расслышали, но не настолько, чтобы слова прозвучали началом нового шоу. Сиявшая на лице улыбка ослепляла. – Вы, наверное, обрадуетесь, узнав, что я завязала с алкоголем до конца круиза, и глаза б мои больше не видели эту «Призрачную воду». – Улыбка потеплела. – Не нравится мне быть злобной пьянчужкой.
Тиффани даже кивнула Кэйлу, хотя и с явным презрением.
– Сожалею. Рада, что путешествие для вас оказалось приятным, несмотря на все мои прошлые усилия перевернуть все с ног на голову.