Итак, мне удалось запустить маячок, добраться до ближайшего населенного пункта и попасть в местный замок, используя легенду, которую из моих недомолвок, недосказанностей и непривычного внешнего вида сочинили местные жители. На этом плюсы, пожалуй, и заканчивались. Платежный чип почему-то настолько встревожил воина у ворот, что он велел мне его спрятать — вполне возможно, что тут запрещена современная техника, а мои штаны, вот незадача, буквально нашпигованы ей. Кроме этого меня беспокоило, что туризм на Кериме отсутствует, как класс, и керимцы даже официальные делегации пускают на планету с большим трудом и после многомесячных переговоров: как при этом будет воспринято мое невероятное появление и кем меня при этом посчитают, я боялась даже подумать. Информации о внутреннем законодательстве планеты и её укладе у меня было еще меньше: в самом деле, не считать же информацией краткие отчеты о деловых поездках очередных бюрократов или красочные, но тонкие брошюры Фонда мирового исторического наследия, описывающие достопримечательности. Все это привело меня к тому, что если раньше мысль честно сознаться в своем инопланетном происхождении и попросить депортации еще мелькала в моей голове, то теперь я решила для начала узнать местные законы и обычаи подробней, чтобы не вляпаться в крупные неприятности: домой хотелось вернуться живой и здоровой. Решено: сижу и не высовываюсь, действую в рамках легенды.
А по легенде я теперь невеста… Интересно — чья же? Керимцы, что в зале стояли, конечно, ничего так, подтянутые, фигуристые, все как надо, да и красота у них экзотическая: одногрупницы бы из Летной школы визжали от радости и капали слюнями, если бы их увидели. Но с этим их воинским бесстрастием, когда лицо в безжизненную маску превращается все наемники сразу на одно лицо становятся, так и жениха перепутать недолго. Надо брать белобрысого, его хоть по растрепанной светлой гриве отличить можно будет. Хотя кому я тут, в капсуле-одиночке зубы заговариваю, ведь первым делом на руки посмотрела и обрадовалась, что браслета нет. Оттого вдвое обидней было оказаться перед ним на коленях, беспомощной: на одной гордости поднялась, и по глазам увидела: понял, одобряет. Его забота оказалась неожиданно приятной — поданная рука, придвинутый стул, прикосновение к плечам, которое я будто бы не заметила, короче все то, что мама называла "сокрушающей сексуальностью старых добрых хороших манер". Это было так странно, когда совершенно незнакомый человек о тебе заботится: нет, на ТриОНе за мной ухаживали, я встречалась с парнями еще до Эрикового навязчивого внимания, бегала на свидания то в кино, то в клуб, то в кафе. Правда ни одна из этих встреч ничем серьезным не кончилась: Арт Крустель поставил слишком высокую планку, и мои поклонники невольно ему проигрывали.