Посовещавшись, решили отойти к реке, точнее сказать, к протоке, связывающей реку с небольшим круглым озерком, вокруг которого во множестве рвались к небу стройные, с янтарными смолистыми стволами сосны.
Вечерело. Светло кругом было, хорошо – спокойно, красиво и благостно. Водичка в озере оказалась на диво теплой, так что вполне можно было выкупаться, смыть пот брани да кровь, что казаки во главе со своим атаманом с большим удовольствием и проделали, оглашая округу довольными криками.
– Ой ты, Господи Боже мой! Вот это теплынище. У нас в Чердыне не кажное лето такая водичка.
– Вот так зима, козаче! Вот так оттепель – теплее лета, что ль?
– Выходит – теплее.
– Так и вогулич наш про теплынь говорил, про вечное лето.
– Не обманул!
– Знать, и про идола златого – не обманул тоже! Есть он тут, идол-то!
– Ох, братцы, забогатеем скоро! Домой вернемся – чистые бояре будем.
– Гляди-ко, боярин какой выискался! С немытым-то рылом да в калашный ряд.
Один Маюни не купался, не хотел обижать духов воды. Просто сидел на бережку, смотрел не пойми куда да время от времени поглаживал привешенный к поясу бубен. Дедов.
Удивительно, но озеро оказалось не таким уж и рыбным, в протоке и на реке клевало куда лучше – казаки все же натаскали карасей, щук, налимов, наварили ушицы, напекли на угольях. Еще б соли побольше да хлебушка – и совсем было бы хорошо.
– Одначе, тут жито родиться должно бы, – заметил кто-то из казаков. – Коль такое тепло. Лето красное!
Вскоре вернулись охотники – запромыслили молодого кабанчика, тут же освежевали, зажарили сколько смогли, а полтуши оставили на бережку, на большом плоском камне, прикрыв от мух листьями папоротников и осокою.
Все радовались, один Маюни ходил как тень, хмурился – не нравился ему почему-то сей берег, и озеро тоже не нравилось.
Атаман заметил, что с парнем что-то неладное, взял за локоть, заглянув в глаза:
– Ты что такой смурной-то?
Отрок погладил бубен, хмыкнул:
– Да так. Сам не знаю, да-а. Чувствую что-то такое – а что?
– Да-а, – протяжно засмеялся Еремеев. – И что же тебе тут не по нраву пришлося? Сосны какие высоченные, озеро, теплынь! Или… – Атаман вдруг стал серьезен. – Людоеды где-то здесь бродят? Эти твои… менквы…
– Вот именно, что не бродят! – сверкнув глазами, буркнул остяк. – И не бродили, ничего после себя не оставили – знать, и не было их здесь, да-а. А такое славное место они б не должны пропустить были, заночевали бы непременно. Однако вот не пошли. Испугались кого?
– Так нас же и испугались! – Иван потрепал парня по плечу. – Ой, паря, паря. Отдохнуть бы тебе, выкупаться.