Теперь маг развернулся к ней, удивленно переспросив:
— Давно? Я думал, лет восемнадцать… — его взгляд скользнул по лицу невесты, остановился на волосах. — Ты курносая и эти кудряшки… как у ребенка.
И, не удержавшись, мужчина отвел ото лба девушки мягкую прядь.
— И ямочки на щеках…
Васька замерла. Нет, она не была невинной дурочкой, все‑таки двадцать четыре года… но сейчас, от этого незатейливого прикосновения у девушки даже в горле пересохло и сердце в груди замерло, а потом заколотилось быстро-быстро, как после стометровки.
Мужчина смотрел на нее с затаенной грустью, а говорил, словно сам с собой, будто забыл, что она может его слышать. И в голосе звучала щемящая нежность. Лиска поняла, что слабеет. Если он сейчас скажет что‑то еще, да хотя бы прочтет ей отрывок из инструкции по пользованию скороваркой, она окончательно сомлеет. Потому что… Вот ведь дала ему природа все, чтобы дурехи, вроде нее, сами собой в ноги падали!
Грехобор, наконец, отвлекся от созерцания легких кудряшек и встретился взглядом с широко распахнутыми, полными удивления глазами невесты, вспомнил, кто он, и хотел было отстраниться, пробормотать извинения, но она слегка подалась вперед, и он сделал то, на что, наверное, никогда бы не решился — коснулся нежного лба.
Доверчивая. Ласковая. Такая маленькая по сравнению с ним. Красивая. Он хотел отступить, уйти, напоминал себе о том, что она и взгляда на него не бросала все эти дни, но пальцы против воли скользнули по теплой бархатистой коже от виска вниз, обвели линию подбородка, дотронулись до полных губ. Это мимолетное прикосновение сводило с ума. Оно было первым за девять лет.
Он боялся оторвать взгляд от ее блестящих глаз, смотрящих на него так, словно она ждала… взгляд мага остановился на слегка приоткрывшихся губах.
— Заренка… — тихо произнес он, и мучительно медленно стал склоняться к ее лицу…
— ВАСИЛИСА! — грозный окрик Багоя заставил девушку вздрогнуть, и зашипеть от досады.
Вот ведь таракан усатый! Да чтобы она еще раз ему обед приготовила?! На сухарях сидеть будет! На хлебе и воде! Нет, просто на воде! Лиска готова была зашипеть еще яростнее, видя, как Грехобор поспешно отступает от нее, словно от заразной, и отводит взгляд. А уже через миг… через миг все сладкие мечты Васьки пошли прахом, потому что в глазах ее жениха, устремленных куда‑то поверх невестиной головы, отразились последовательно: неверие, удивление, а потом… радость. Он шагнул к двери и неровным голосом произнес:
— Милиана.
И, словно в подводном балете, Васька ме-е-едленно повернулась и увидела на пороге харчевни свой приговор. Расстрел через повешение. И никакой амнистии. Потому что в дверях стояла такая стройная, такая красивая девушка, с такими длинными толстыми косами, что захотелось взвыть и убиться об стену. А еще эта волшебная незнакомка, эта фея, эта модель, этот нежный цветок, эта…