Амелия не сразу поняла смысл слов Лукаса. А уразумев, в ужасе вскричала:
— Власти выдали ордер на его арест?
— Дело обстоит гораздо хуже. Определенные силы разрабатывают проект приостановки действия хабеас корпус — правила, которое гарантирует личную неприкосновенность. Если Питту удастся добиться этой приостановки, превратив ее в закон, и Джека схватят, он рискует никогда больше не увидеть свет божий.
Амелия вскочила:
— Такой закон никогда не примут! Это основное право личности — знать, в чем тебя обвиняют. Подобная приостановка подразумевает, что почти каждого можно будет бросить в тюрьму, используя любой предлог, даже без предъявления обвинения!
— Верно, именно это и может произойти. И чем в таком случае мы будем отличаться от Франции? — Лукас тоже поднялся. — Кроме того, Джека разыскивают по подозрению в государственной измене. За это преступление полагается виселица.
Амелия взяла брата за руку.
— Вы держите связь с Уорлоком. Почему же вы не можете как-нибудь отменить эту объявленную награду?
Подумать только: если Джека схватят, он может отправиться на виселицу!
— Уорлок сказал, что поможет Джеку, но только если Джек поможет ему.
— И что это значит? — испуганно воскликнула Амелия.
— Это значит, что наш дядя может быть безжалостным. Это значит, что он хочет заполучить Джека в свою команду.
Взвинченная до предела, Амелия принялась мерить шагами комнату. Неужели Уорлок мог оказаться таким подлым? Ведь Джек был его племянником!
— Уорлок и тебе дает какие-то задания?
Лукас подошел к ней.
— Нет, Амелия. Я помогаю этим беднягам бежать из Франции, потому что верю в подлинную свободу — такую, которая позволяет человеку откровенно высказываться за или против своего правительства, не опасаясь за свою жизнь — или жизнь близких.
Она сжала его в объятиях.
— Прости, что спросила. Но я так боюсь за Джека, я боюсь и за тебя тоже! — И, крепко обнимая Лукаса, Амелия подумала о Саймоне, за которого боялась даже больше, чем за своих братьев. Потом подняла взгляд на Лукаса. — Я должна тебе кое-что сказать. Я волнуюсь и за Гренвилла, но не потому, что он потерял жену.
Лукас явно напрягся, выпуская Амелию из объятий, на его лице застыла суровая маска.
— Что ты имеешь в виду?
— Я начинаю думать, что он втянут в войну точно так же, как и ты!
Выражение лица Лукаса не изменилось, и это удивило Амелию.
— Так ты считаешь, что Гренвилл — что-то вроде агента? — недоверчиво спросил он. — С чего ты это решила?
— Его мучают ночные кошмары, Лукас, причем во сне он говорит по-французски и кричит что-то о крови и смерти. Он держит один заряженный пистолет в письменном столе, внизу, и другой — у своей кровати. Как-то ночью раздался стук — ставня где-то расшаталась. Гренвилл понесся к двери, сжимая пистолет, словно собирался отразить атаку французских солдат! — воскликнула Амелия. — Вчера вечером я рассказывала мальчикам сказку на ночь. И услышала, как Гренвилл кричит в своих комнатах. Я подумала, что с ним случилось нечто ужасное, и, когда зашла к нему, он навел на меня пистолет!