Потом граф обернулся к ней, и улыбка исчезла с его лица.
— Надеюсь, вы не слишком утомились. Прошу прощения за то, что этот день оказался таким длинным и напряженным.
Амелии вдруг захотелось, чтобы он сбросил эту маску работодателя.
— Я молода и здорова, — улыбнулась она. — И поэтому мне совсем нетрудно путешествовать двенадцать часов, сидя в карете, но миссис Мердок дала мне понять, что ее беспокоит спина.
— Мы остановились, чтобы сменить лошадей, — объяснил он Амелии, оборачиваясь, чтобы снова взглянуть на мальчиков.
— Да, понимаю. Но я немного волнуюсь за нее, Гренвилл, — пояснила девушка.
Граф резко обернулся к ней:
— Меня не волнует гувернантка. Я спрашиваю о вашем самочувствии. — Гренвилл взглянул ей в глаза. — Я не хочу причинять вам неудобство, Амелия.
Девушка не ожидала, что Гренвилл обратится к ней с излишне формальным «мисс Грейстоун», это было бы нелепо, но теперь он уже не вел себя как ее работодатель. И Амелия почувствовала облегчение, совершенно неуместное в этой ситуации.
— Со мной все в порядке, — опять улыбнулась она. — Хотя, признаюсь, я устала. И проголодалась.
Несмотря на то что они взяли с собой в дорогу корзины с едой, Амелия сейчас действительно умирала с голоду.
— Завтра нас ждет такой же долгий и напряженный день, — пояснил Гренвилл. — Вы сможете выдержать?
Амелии оставалось только гадать, чем вызвана такая спешка.
— Разумеется, смогу.
— А ваша матушка? — Граф посмотрел мимо Амелии.
Гарретт помог миссис Грейстоун выбраться из кареты, и они направились к ним. Амелия повернулась к Гренвиллу:
— Мама в восторге от того, что мы возвращаемся в город. Она проспала половину пути.
Саймон кивнул:
— Тогда я могу вздохнуть с облегчением.
Гренвилл коснулся локтя Амелии, и она вздрогнула. Тогда он опустил руку и показал в сторону гостиницы. Не в силах унять учащенно бьющееся сердце, Амелия пошла впереди графа.
— Как сегодня чувствуют себя мальчики? — спросила она.
— Они хорошо переносят поездку. — Гренвилл замялся, и Амелия решительно взглянула ему в глаза. Он добавил: — Мне приятно путешествовать с ними.
В тот самый момент, когда Гренвилл сказал это, на его лице появилось напряженное выражение. У Амелии возникло ощущение, будто он сожалеет о том, что поделился с ней своими чувствами.
Ей хотелось спросить, почему Саймон так редко бывал дома со своей семьей. Неужели он настолько не выносил свою жену, что из-за этого не общался с собственными детьми?
— Полагаю, они были рады провести с вами время, — тихо произнесла Амелия, осознавая, что ни одна экономка не позволила бы себе подобного замечания.