Она осторожно спустилась по лестнице. Холл внизу был освещен лучше, и Амелия направилась туда, собираясь пройти в вестибюль. Оттуда наверняка можно было попасть в гостиную с секретером и сервировочным столиком с напитками. Или, возможно, ей удастся отыскать библиотеку.
Но прямо перед Амелией оказались лишь две двери, открытые нараспашку. По исходившему из комнаты теплу она поняла, что в камине горел огонь. Амелия помедлила, не решаясь войти. Только один человек мог находиться в комнате в такое время.
Гренвилл внезапно показался на пороге гостиной с бокалом вина в руке.
Они встретились взглядами, и Амелия тут же ощутила, как заколотилось ее сердце.
— Я услышал шаги. — Гренвилл поднял бокал, словно провозглашая за нее тост, но его густые ресницы опустились. Амелия понятия не имела, о чем думал граф.
Гренвилл успел сбросить сюртук и жилет. Сейчас на нем были надеты лишь батистовая рубашка с ниспадавшими кружевами на воротнике и манжетах, желтовато-коричневые бриджи, чулки и туфли. Его волосы по-прежнему были небрежно собраны сзади, выбившиеся пряди спадали на плечи. Гренвилл медленно поднял взгляд. Теперь он пристально, не мигая, смотрел на Амелию.
— Не могу уснуть. Я хочу составить список дел. Мне так много нужно сделать завтра.
Как же хрипло прозвучал ее голос!
Гренвилл посторонился, давая Амелии возможность войти в комнату.
— Только у вас могло появиться желание составлять список дел в такое время суток.
Амелия замялась. Было уже очень поздно. Друзья они или нет, но ей не следовало заходить в эту комнату — они не должны были оставаться наедине.
— Это что, критика?
— Отнюдь. Скорее комплимент.
Они снова встретились взглядами. Гренвилл первым отвел глаза.
— Не хотите ли выпить перед сном, Амелия?
Его тон не был двусмысленным. Но не звучал он и абсолютно формально.
— Я — ваша экономка, — неожиданно для себя самой выпалила Амелия. — Возможно, нам стоит окончательно забыть о нашей дружбе теперь, когда мы находимся в Лондоне?
Гренвилл пожал плечами, не сводя с нее глаз:
— Вы действительно этого хотите?
Она боялась ответить.
В его взгляде вдруг мелькнула твердая решимость.
— Не думаю, что мы можем забыть о нашей дружбе, даже если очень этого захотим. И у нас был долгий день.
Он повернулся и прошел в комнату, которая оказалась его кабинетом. Две стены занимали книжные полки. Еще одна стена была выкрашена в бордовый цвет, здесь красовался камин из черного мрамора. На четвертой стене располагались окна и двери, которые вели в сад. Гренвилл поставил свой бокал на столик для закусок, где на серебряном подносе стояло несколько бутылок вина. Гренвилл наполнил второй бокал.