– Конечно.
Трей закончил звонок и передал телефон Тарин.
– Я потеряю его в битве, если возьму с собой.
Тарин крепче обхватила его ногами, желая просто удержать здесь и попросить других встретиться лицом к лицу с Даррилом. Да, это было эгоистично и нечестно, но она ничего не могла с собой поделать и не собиралась за это извиняться. Это был её избранник, вторая половинка её души, отец её ребенка. Если у нее и было право быть в чем-то эгоистичной, то это касалось его.
– Я должен идти, детка, – сказал он нежно.
Она печально кивнула.
– Я знаю. Будь осторожен. Ты обязан ко мне вернуться.
– К концу этой битвы на моих руках будет много крови. Ты это знаешь, верно?
Она прижалась к нему лбом.
– Ты правда думаешь, что я стану тебя осуждать за защиту твоей семьи, твоей стаи, твоей территории? Очевидно, Даррил хочет умереть. Помоги ему.
Проклятье, эта женщина его понимала. Ни разу она не осудила его… ни за то, кем он был; ни за то, что он мог и не мог чувствовать; ни за все, что он уже наделал, или был способен наделать. Он поцеловал ее сильно и глубоко, притягивая к себе, черпая из неё силу так, как ему никогда не удавалось сделать с другим человеком. Прерывая поцелуй, он зарылся лицом в изгиб ее шеи и глубоко вдохнул запах, давая омыть себя и успокоить своего волка. Ему так не хотелось ее покидать, особенно прямо сейчас. Каждый первобытный инстинкт твердил ему остаться рядом с ней и быть постоянным защитником, но у него не было выбора. Он не мог приказать другим мужчинам из своей стаи в одиночку встретить опасность… он не такой, и Альфы так не поступают.
– Мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещала, – сказал он, глядя в её глаза. – Пообещай, чтобы ты не почувствовала через нашу связь, что бы не думала, что происходит – ты останешься здесь. Ты не станешь пытаться добраться до меня, не будешь рисковать просто для того, чтобы меня вылечить. Ты остаешься здесь – с Грейс, Лидией, Гретой, Хоуп, Броком и Сельмой. Ты сосредоточишься на собственной безопасности и безопасности нашего ребенка. Обещай мне.
Трей не удивился, когда Тарин одарила его убийственным взглядом. Другой на его месте съежился бы.
– Так не честно, – сказал она сквозь зубы. – Конечно, я не хочу, чтобы что-то случилось с ребенком, но, когда ты просишь меня дать тебе такое обещание, то просишь выбирать между вами обоими, а я не могу этого сделать.
Он обхватил её лицо руками, настаивая:
– Да, ты можешь, и так сделаешь. Я не прошу тебя выбирать, а прошу не подвергать риску себя и ребенка.
Она сморгнула слезы. В голове заскулила волчица.