Разведчики наперебой приглашали Катю в гости, рассказывали ей все новости о лейтенанте, бегали в роту связи сообщить: «Наш-то с передовой пришел», — одним словом, всячески старались сблизить Катю с Травкиным.
Единственный, кто не замечал всей этой кутерьмы, был сам Травкин.
Однажды он, придя в овин, увидел, что угол его отгорожен плащ-палатками и вместо одеяла, разостланного на сене, там стоят настоящая кровать и столик, а на столике — вазочка со свежими подснежниками. Он спросил:
— Это что такое?
— А что? — с невинным видом ответил Бражников. — Это Катя, связистка, для вас старается, товарищ лейтенант.
Травкин густо покраснел и спросил:
— Почему вы впускаете в расположение взвода посторонних людей?
Бражников виновато промолчал, а Мамочкин, узнав об этом разговоре, развел руками:
— Что за человек! Все о немцах думает и больше ни о чем! Всё схемы немецкой обороны рисует, над картой сидит и по переднему краю целыми днями рыщет…
Что касается Кати, то она вначале была обескуражена замкнутостью и юношеской застенчивостью Травкина.
Потом она вдруг почувствовала себя вдвойне счастливой: ее любимый был не обычный человек, нет, — он суровый, гордый и чистый. Таким он и должен быть. Она непривычно робела в его присутствии, сама удивляясь своей робости.
Каждый день она приходила в овин с цветами и веточками пушистой вербы. Но не в цветах было дело: она приносила с собой благоухание милой женственности, по которой тосковали одинокие сердца бойцов. Разведчики даже порицали своего командира за равнодушие к девушке, хотя одновременно и гордились его неприступностью.
Приехавший в дивизию начальник разведотдела армии полковник Семеркин застал Катю в момент, когда она ставила свежие цветы в синюю вазочку. Полковник зашел в овин посмотреть, как живут разведчики, но в овине никого не оказалось, кроме повара, дневального и этой девушки.
— Вы кто такая? — спросил полковник.
— Радист, младший сержант Симакова! — отрапортовала она.
— А я думал, что вы тут цветами торгуете, — пробормотал желчный полковник и вышел.
Затем он долго беседовал с командиром дивизии. Они вежливо, но основательно поспорили.
— Вы ничего не знаете о противостоящем противнике, — упрекал командира дивизии полковник Семеркин. — Разве у вас есть ясное представление о его группировке и замыслах?
Полковник Сербиченко, стараясь сдерживать себя, отшучивался:
— А откуда я могу знать? Командир дивизии иногда не знает, что у него самого в войсках творится. Откуда же ему знать, что делает противник? Вот послал я разведчиков в поиск, а они не вернулись. Для вас семь человек — это так, мелочь. Вы — армия. А я человек маленький, для меня гибель семи — большая, оч-чень большая потеря! Разведчиков у меня повыбило в боях.