Женя отвернулась.
— Кто же он?
— Простой воентехник. Веткин. Андрюша Веткин. Знаешь?
— А свадьба когда?
— Только после войны. В Берлине или в Москве, — гордо ответила Женя. — И ни днем раньше. А ты думала, по-другому?.. Только помни, что об этом — никому-никому, — понизив голос, предупредила Женя.
Она стала ежедневно приходить к Наташе на батарею. Говорила о пустяках. Беспричинно смеялась. Соседи по блиндажу пожимали плечами:
— К чему на войне держат детей?
Скоро танковый батальон, в котором работала Женя, получил приказ занять новые рубежи.
* * *
Немцев разбили под Сталинградом, погнали по донецким степям. А по Западному фронту приказ был все один: держать оборону.
По-прежнему учились и ждали. Долгими зимними вечерами в землянках читали письма от жен, от невест, от «незнакомок» из далекого тыла.
«Папочка, — писала Ермошеву дочка, — я рада, что ты у меня уже самый старший сержант. Папочка, напиши мне, каким хлебом кормите вы разведчиков. Я бы им только белый давала, без карточек, по скольку хотят…»
Раздраженно смотрели на руки, отвыкшие от работы.
— Эх, на недельку бы хоть к нам в колхоз батарейцев наших! — вздыхал Ванев-отец. — Как они там без нас, бабы-то?..
Любили вспоминать о женах, о семьях. И пусть далеко не у всех гладко и безмятежно складывалась довоенная жизнь, отсюда, из этой землянки, все прошлое казалось лучше, чем было на самом деле. И Ермошев, так и не сумевший, а может быть, не успевший понять жену, вспоминал теперь о ней с болью и нежностью. Все неполадки, неурядицы, страдания довоенной жизни были все же человеческими переживаниями и зависели от некоторых извечных несовершенств человеческой природы (с которыми можно все-таки мириться). Здесь, на войне, приходилось сталкиваться с чем-то таким, что выходило за пределы человеческого. Поэтому казалось, что если придется опять пожить мирной жизнью, все эти мелкие неурядицы можно будет устранить, что жить можно будет гораздо лучше, чем прежде.
Переговорив все о любимых и близких, вспоминали родные места.
Глущиков рассказывал о тех временах, когда он работал главным механиком спичечного завода. А Ванева-отца, как всегда, волновала судьба хозяйства, на которое он положил десять, а иногда ему казалось — уже пятнадцать лет своей жизни, и бывший ответственный кладовщик каждый вечер пилил сына за то, что жена его взялась не за свое дело.
Однажды капитан Ванев получил из дому большой пакет с надписью «ценное».
— Чего такого ценного женушка прислала тебе? — спросил отец. — Поцелуев, наверно, полный конверт?
Капитан разрезал пакет.