— Не страшно то, что она уже не девочка, — пожала я плечами, — Ну, случилось и случилось. Молодая, сформировавшаяся, яркая. Страшно то, что ей наплевать на людей. И знаете, что? Она испытывает удовольствие, глядя на чужие муки. У неё душа садиста. Вот это действительно страшно для окружающих. И я вам ничем не смогу помочь, вы не сможете меня переубедить и не сможете помешать. Человека в моём положении, невозможно переубедить или испугать. Как только я почувствую давление на себя или на мою семью… Впрочем, не буду повторяться, уже говорила об этом. Меня можно только убить, но это тоже будет нелегко. Я не прощу её. Во всяком случае, пока я не готова её простить.
— Знаешь, что сказал Аслан, когда я вышел из машины?
— Ваш охранник? Нет, я не слышала. Что?
— Он не охранник, у нас специфические взаимоотношения. Но не суть. Он сказал, что ты — демон. А его слова многое значат. Он… очень не простой человек. Многое повидал.
— Он не прав, я Богиня. Я просто Богиня.
Некоторое время помолчали, Олег Фёдорович посмотрел мне в глаза и проговорил:
— Я понимаю, она причинила тебе много горя. Я не прошу тебя простить её, я прошу простить меня. Знал бы я о том, что она вытворяет в школе, я бы её остановил. Или попытался, хотя бы. Но я узнал об этом только сегодня. Мне далеко не всё рассказывают, вроде как опасаются последствий. И никогда не думал, что буду просить прощения у девушки… девочки, ровесницы моей дочери. С завтрашнего дня, Елена не появится больше в этой школе. Если вы с ней больше не увидитесь, это сможет тебя удержать от мести?
— Да, — коротко ответила я, — Но не удержит, если мы снова встретимся. И поймите меня правильно. Я не угрожаю, я просто констатирую факт.
— Хорошо, я увезу её из города и постараюсь, чтобы вы никогда с ней не увиделись. Скажи, Диана. Я могу, хоть как-то загладить тот вред, который причинила тебе моя дочь? — Олег Фёдорович, пытливо посмотрел мне в глаза. И чего он со мной возится? Странно. А почему бы его прямо не спросить об этом?
— Скажите, зачем вы со мной разговариваете? Я не верю, что вас мучает совесть, для этого вы слишком расчётливы и циничны. Я ещё могу понять, что вы восприняли мои планы в отношении своей дочери всерьёз — я приложила для этого определённые усилия. Но вы строите разговор так, как будто строите планы для развития дальнейших, определённых положительных отношений?
— Понимаешь, я прожил достаточно лет, чтобы научиться разбираться в людях. И я действительно уверен, что мы с тобой увидимся ещё не раз. Я вижу в тебе огромный потенциал. Поговорив с тобой, я пришёл к выводу, что ты не останешься внизу, на рядовых ролях — не тот ты человек. И случись так, я смогу быть тебе полезен, а ты, возможно — сможешь быть полезна мне. Да, да. Ты, обычная на первый взгляд, четырнадцатилетняя девочка, заставила меня старого, прожжённого циника, восхититься твоим мужеством, умом, характером… и женственностью. Так что, я уверен — мы увидимся. Удивил?