Странный это был рассказ, как будто Армира и Браен поменялись местами и сейчас Гортес пытается выдать полуправду за полноценную действительность, но получается это у него на порядок хуже, чем у блондина. Возникли вопросы: много, разных, важных и глупых, но самое главное - получить на них ответы хотелось наедине. И так было ощущение, что Браен услышал что-то личное, сокровенное и обнажать перед ним прошлое, пусть не мое, а отца, еще больше не хотелось.
Настойчиво запищал браслет, информируя, что увольнительная - вещь замечательная, но не безразмерная, а посему стоит подумать о возвращении в родные линкоровские края. Я потянулась выключить склерозник, как трель тут же подхватил браслет Браена. Хм... два перестраховщика. Хотя лучше все же поставить напоминалку и заработать пару ехидных комментариев от сослуживцев, чем опоздать из увольнения и получить неделю нарядов вне очереди.
- Кажется, нам пора - вздохнув, посмотрела на Гортеса. - Мне бы хотелось продолжить наш разговор в более подходящее время... ведь Вы сможете рассказать о моем отце больше?
Я не договорила, да и что тут договаривать. Гортес оказался ниточкой из прошлого, живой, осязаемой, и мне не хотелось ее потерять.
- Конечно-конечно - засуетился мужчина.
Наскоро обменявшись координатами, мы распрощались с новоявленным папашей.
По пути на 'Элколай' для разнообразия не произошло ничего экстраординарного. Мы с Браеном шли чуть поодаль друг от друга. Я исподтишка время от времени разглядывала своего спутника. Складка между бровей, чуть сжатые губы, сосредоточенный взгляд. Сейчас, когда он не в центре внимания можно увидеть его настоящего, без мишуры самоуверенности и бутафории снобизма. Это был не плакатно-красивый, располагающий к себе юноша, а обычный, уставший после тяжелого дня молодой мужчина. Их в Академии специально, что ли, тренируют быть такими приторными героями? Этакими уверенными неорыцарями в сверкающих бронедоспехах, чтобы проще было за собой толпу вести? Наверняка ведь и перед зеркалом не один час проводят, выискивая наиболее выгодные ракурсы и выражение лица, и голос командный им преподаватели по риторике ставят.
Вечер уже давно уступил место своей подружке-ночи, что плавным шагом скользнула с небосклона и хозяйской рукой рассыпала над головами плеяды сестер-звезд, манящих своим холодно-далеким светом космических бродяг-романтиков. Мысли о Браене как-то плавно перетекли на разговор с Гортесом, и, словно пространство вокруг черной дыры, начали закручиваться в спираль, центром которой оказалась фраза об отце, вернее, его манере говорить о главном под конец. Действительно, это было так, но я настолько привыкла к папиным маленьким чудачествам, что не замечала их, принимая как должное и само собой разумеющееся, незыблемое. Вот и сейчас, вспоминая и анализируя наши разговоры, споры не нашла ни одного опровержения этой характеристики отца.