— И еще… — Аврелий Яковлевич постучал по столу черенком вилки. — Он… не столько тебя от переворота бережет, сколько зов глушит.
Лихо застегнул рубаху.
А братец знал… наверняка знал, оттого и подобрал такую, чтоб воротник высокий… под воротничком, небось, ошейника не видать.
— Но все одно, Лишек… Радомил верно сказал. Не на ошейник рассчитывай, а на себя… сам устоишь, и поводки не нужны будут.
У гостиницы его ждали.
Двое.
И встрече этой Лихо вовсе не удивился, обрадовался даже.
— Чем могу помочь, господа? — в мундире и при сабле он чувствовал себя почти прежним.
— Можешь… если сдохнешь.
— Прямо тут?
Красные мундиры дворцовой гвардии. Эполеты. Перевязь, золотой нитью расшитая… сапоги хромовые начищены так, что солнце отражается.
А за формой лиц не видно.
И стоят эти двое почти близнецами, единственным различием — усы, которые у левого соломенного колеру и вверх закручены, сдобрены щедро воском. У правого — аккуратненькие, и бороденка на гишпанский манер, острым клинышком.
— Да зачем тут, — сказал тот, который бородатый, подбородок задирая.
Высокий, он силился казаться еще выше и глядеть на Лихослава сверху вниз, но получалось не очень хорошо.
— Тогда где?
А ведь уверены в собственном превосходстве, в силе и в праве… ну да, кто он? Нелюдь.
— А тут, недалече, — усатый ус крутанул. — Отойдем-с?
Швейцар повернулся спиной. Какое ему дело до господ офицеров? У них свои дела, в каковые лезть себе дороже, да и к чему? Поубивают друг друга? Пущай убивают, главное, чтоб гостям не мешали…
Идти и вправду было недалеко, до заднего двора, который при гостинице остался со времен давних, когда стоял на этом месте самый обыкновенный трактир, а при нем — конюшни со сменными лошадьми. Конюшни и ныне остались, и каретный сарай, и иные крайне полезные хозяйственные постройки, о существовании каковых постояльцы в большинстве своем и не догадывались.
— Может, все-таки миром? — предложил Лихослав, озираясь.
Тихо.
Безлюдно… оно и верно, дуэли не то, чтобы запрещены, но всяко высочайше не одобряются. А высочайшее неодобрение, оно и карьеру попортить может.
— С тобой? — бородатый сплюнул на землю. А его приятель молча обнажил клинок.
— Двое против одного? Это как-то не по кодексу…
— Кодекс для людей…
Что ж, пора, верно, привыкать, что он, Лихослав, уже не человек…
…первым атаковал бородатый. Он двигался быстро.
Для человека.
И бестолково.
А ведь не первая дуэль и не вторая: слишком легко решились… и пляшет, вьется, норовя задеть Лихослава кромкой клинка.