Я смутно помню эти годы, за исключением отдельных событий, о которых я и расскажу.
1 сентября пополудни я пришел домой и сказал бабушке, что меня приняли в третий класс. Бабушка взметнула руками и сказала: «Не может быть! Ты еще даже не знаешь все буквы, и сразу в третий класс?» Позже пришла тетя Женя, и бабушка рассказала обо мне. Тетя Женя расхохоталась и сказала, что Котика (так меня звали в семье) определили в первую группу учеников, для занятий которой назначен класс номер 3. Так я вместо третьего класса оказался в числе начинающих изучать русскую грамоту.
Запомнился мне летом 1922 года пожар в доме, в квартире которого мы жили вместе с семьей бабушки и дедушки. Пришел пожарный и сказал, чтобы мы забирали нужные вещи и выходили во двор. Я схватил глиняный горшок с фикусом, который я считал самым ценным в нашем доме. Затем объявили, что до нашей квартиры огонь не дошел. Однако вечером в квартиру пришел человек в очках, на вид очень злой, и объявил, что дом будет ремонтироваться, а всем нужно переехать жить в подвальное помещение.
Мой отец начал искать квартиру для нашей семьи. Скоро он смог снять комнату в доме монахини, который находился вблизи Рождественской церкви, на ее территории.
Монахиня была больным человеком и обрадовалась тому, что теперь она будет жить не одна. Мой отец был в хороших отношениях со священником церкви. Приезжая из поездок за продуктами, он иногда привозил в церковь из деревни фруктовое вино, которое использовалось для причащения исповедовавшихся граждан. Отец по воскресеньям и в церковные праздники ходил на богослужение и брал меня с собой.
Однажды отец Сергий, так звали священника, повел меня к алтарю, надел на меня стихарь (золотистый халат по моему росту) и сказал: «Будешь мне прислуживать во время молебна». Часто меня сажали в коляску, на сиденье сзади кучера, и я держал иконку перед новобрачными, ехал с ними после бракосочетания.
В доме, где мы жили, царила тишина, так как монахиня сильно болела, за ней ухаживала моя мать. Когда она умерла, то оставила завещание, по которому ее домик в церковной ограде стал принадлежать моим отцу и матери.
Что касается дома бабушки и дедушки Говоровых, то после ремонта он был заселен работниками Брянского городского совета, горкома коммунистической партии. Семье Говоровых предоставили двухкомнатную квартиру на втором этаже, над городской хлебопекарней на Московской улице. Квартира была без санузла (старики ходили в уборную во двор дома).
Запомнился мне день 21 января 1924 года. Я уже учился в четвертом классе. Придя домой, плачущая мать сказала, что умер Ленин. На следующий день нам в школе объявили, что в день похорон всем классом и школой пойдем на стадион, где будет траурный митинг. Все оделись потеплее. Я надел валенки. Мама сделала мне небольшой красный флаг с черной лентой, с которым я и пошел в день похорон вместе с классом на стадион. Наша колона прошла мимо трибун, где стояло начальство, после чего пришли к школе. Здесь нам объявили о том, что в память о вожде будет набор в пионерский отряд имени В. И. Ленина, принимаются ученики, достигшие десятилетнего возраста. Мне было девять с половиной лет. Я упросил вожатого пионеротряда, чтобы меня записали. Просьба была удовлетворена, и я стал пионером ленинского призыва.