Далее в этой же книге следует цитата из дневника наблюдателя 267-й пехотной дивизии вермахта: «Были слышны подозрительные шумы, отличные от шумов при строительстве обороны. Сильные земляные работы были слышны через микрофоны постоянно, с постов дозорных, через зонды 1, 2, 3, 4 напротив вражеской группы А1. Это были ясные шумы земляных работ. Удары киркой, царапающие звуки, удары от деревянных предметов, исходившие одинаково громко с зондов прослушки 2 и 3. Противник работал только с 2 до 4 ночи с многочисленными перерывами. После обстрела траншей врага шумы были еще сильнее.
С 25.09.1942 при наблюдении за врагом был виден необычно белый песок, который располагался в 50 метрах от траншей. На старом месте зондами 2 и 3 была поймана речь и оскорбления. Наши переводчики, из-за невнятности речи, ничего разобрать не смогли. 28.1942 в места зондов 1, 2, 3 были добавлены еще три зонда, но толку не было»[216].
Работа шла в заданном ритме. Но когда выработка продвинулась за 70 метров и советские саперы были уже под оборонительной линией противника, на глубине 10 метров произошел обвал. В забой ворвался песок-плывун. Тонны сыпучего песка заполнили галерею, засыпая заживо солдат и грозя погубить все дело. Благодаря тяжелому глинистому слою почвы обвал не достиг наружной поверхности высоты – иначе замысел советского командования был бы раскрыт. Трое суток команда не выходила из забоя, устраняя последствия аварии. Кроме гибели людей, обвал отнял много времени, потребовались дополнительные стойки для крепления, мешки с глиной и другие материалы. На сотом метре галереи бойцов подстерегала новая опасность. Саперы вошли в пласт углекислого газа.
После нескольких минут работы люди теряли сознание. Пробовали работать в противогазах, но люди быстро уставали – драгоценное время уходило. Теперь под землей находились не по четыре часа, как прежде, а по 10–20 минут. Устроили примитивную вентиляцию из кузнечного меха, паровозных труб и противогазных мягких трубок. Когда установка была готова, свежий воздух пошел в стометровую галерею.
В одну из сентябрьских ночей саперы услышали стук. Значит, подкоп был уже рядом с расположением немецких блиндажей. Стовбун, Никитин, Сушко и Наумов заложили первый заряд. Но предстояло еще заложить взрыватели, вывести подрывную сеть, замуровать все это. И управиться необходимо было в срок. В ту же ночь уточнили расположение вражеских пушек и огневых точек. Затем от главной галереи повели подкоп в двух направлениях. Перед советскими саперами возникло новое препятствие. Противник на станцию Милятино перебросил тяжелые орудия, установленные на железнодорожных платформах, и начал обстрел обороны советских войск. Стоило снаряду разорваться вблизи заложенного заряда, как вся галерея рухнула бы, похоронив команду. Поэтому во время обстрела воины выходили на поверхность. В связи с этими задержками работа продвигалась медленно, и поэтому горняки просили командование дать разрешение на работы под землей и во время обстрела. На тридцать девятый день были заложены еще два заряда смертоносного гостинца для фашистов. Начали очень плотно забивать шахту землей, чтобы усилить силу взрыва. Вывели наверх провода и все замаскировали.