— Что-то большое готовят, — ответил я уверенно. — Требующее концентрации сил.
— Вот и я так думаю. Еще были переговоры на Овечьем с какими-то турками. О чем конкретно — Макар не знает, все в тайне держалось, но Никон Большой был результатами сильно недоволен. Мы так прикидываем, по некоторым сведениям, что пираты надеялись через контрабандистов турецких прикупить снарядов для пушек, но турки дали им от ворот поворот.
— Почему?
— А у них система как у нас, учет во всем. Купят много снарядов, продадут кому-то — придется возвращаться за новыми. И тогда спросить могут про то, где прежде купленное истратили.
— Скажут, что с пиратами бились.
— Могут сказать, — согласился брат Иоанн. — Да только на учет попадут. Начнут экипаж опрашивать, проверять, искать повреждения… В общем, несколько ящиков продать так можно, а вот в серьезном количестве — никто рисковать не станет. Со снарядами проблема на Тортуге, это все знают.
— А сами производство наладить не могут?
Брат Иоанн явно озадачился моим вопросом, выражение лица было таким, словно я о чем-то сильно запретном спросил.
— В чем проблема? — помог я ему думать быстрее.
— Ну, у них нет требуемых технологий, это раз, — начал перечислять особист, — взрывчатку они делать не могут, это секрет…
— Снаряд можно дымным порохом снаряжать, например. Не тротил, но повреждения наносить будет. И пироксилин сделать не так уж сложно, если честно. Снарядил увлажненным пироксилином…
— Если знаешь как.
— Если знаешь как, — повторил я за ним, соглашаясь. — Они не могут знать?
— Знания… они утрачены, — явно замявшись, сказал брат Иоанн. — Большинством людей. Случились темные времена, почти все было утрачено. Церковь сохранила знания, сохранила только потому, что поставила себе цель их сохранить.
— И теперь делится ими дозированно, так? — задал я тот вопрос, который на языке уже несколько месяцев крутился.
— Так лучше, — не стал пускаться в подробности брат Иоанн. — Для всех лучше.
— Многие знания делают жизнь проще.
Это была небольшая провокация с моей стороны.
— Проще — не делают, — усмехнулся собеседник. — Делают комфортней, а проще — так, как сейчас. Когда все просто и понятно. Когда простая жизнь. Чего лично тебе в ней не хватает?
— Мне? — немного удивился я вопросу. — Мне в ней хватает всего, если честно. Эластичного трикотажа разве что для белья и всяких купальных костюмов, но это не катастрофа. В той, старой жизни, — я ткнул большим пальцем себе за спину, словно подразумевая, что она осталась позади, — не осталось ничего такого, о чем бы я скучал. Вообще ничего, — повторил я, словно сомневаясь в том, что брат Иоанн мне поверит.