— Если ты живешь здесь, мой Дамастес, то это и твой дом тоже.
Я поцеловал ее.
— Хорошо. У меня есть только одно требование: у нас с тобой будет общая спальня. Если хочешь, устроим ее здесь, где мы танцевали. Мне нравится, когда солнце греет наши тела.
— Я надеялась на это, — прошептала она. — Я никогда не понимала, почему он не хотел просто спать рядом со мной, обнимать меня. Не понимала этого... и некоторых других вещей, — она вздрогнула и поспешно сменила тему: — А как быть с его кабинетом? Ты хочешь переделать его по своему вкусу?
— Мне все равно. Пусть там будет детская.
Ее глаза расширились от удивления, затем она хихикнула.
— У вас богатое воображение, сэр.
— В самом деле? — пробормотал я. Мой член неожиданно напрягся. Я резко, глубоко вошел в Маран. Она ахнула; ее ногти впились мне в спину. Я прижал ее колени к груди и улегся сверху, крепко сжимая ее ягодицы; спустя некоторое время мы оба одновременно закричали в последний момент.
Листки новостей могли проявлять неосведомленность в описании настоящих событий, происходящих в Нумантии, когда репортеры писали под диктовку Совета Десяти, но зато они были необычайно искусны в раздувании скандалов.
Я едва успел перевезти свои скудные пожитки в дом Маран — в наш дом, как я старательно напоминал себе, будучи самым молодым и беднейшим из всех нумантийских домициусов, — когда о нашем романе раструбили по всему городу. Теперь все знали меня как Дамастеса-Обольстителя, Совратителя Жен и Грозу Богачей.
Я слышал смешки за своей спиной в большой палатке, которую офицеры 17-го Уланского полка использовали в качестве столовой. Разумеется, я не мог достойно ответить на сплетни или бросить вызов, как бы мне того ни хотелось. Не знаю, кто болтал больше других — возможно, некоторые шалопаи из Золотых Шлемов или же слуги, решившие таким образом прибавить немного серебра к своему жалованью. Я не искал виноватых: горожане жаждали скандала, и если бы слухи не просочились в одном месте, то нашлась бы другая отдушина.
Тенедос тоже подшучивал надо мной.
— Дамастес Прекрасный! Ну что ж, домициус: вы определенно снова приобретаете репутацию сердцееда. Теперь городские красотки могут засвидетельствовать, что в вашем распоряжении имеется два длинных меча!
Все красотки и искательницы славы, досаждавшие мне в первые дни нашего пребывания в Никее, удвоили свои усилия в надежде соблазнить меня или хотя бы провести приятный вечер в моем обществе. Теперь их желания и предложения высказывались в самой откровенной форме.
— Как они не понимают, что я счастлив с одной женщиной? — возмущался я. — Вообще, из-за чего такой скандал?