Кто-то в глубине комнаты присвистнул, и Сиенна послала туда ухмылку. Дидрик нахмурился и что-то прорычал другому помощнику. Я заключила, что кого-то сию секунду уволили. Кровать на площадке была накрыта лишь тонкой шелковой простыней. Ассистент отвел ее, и Сиенна грациозно взобралась на жесткий матрац. Едва она заняла свое место, прибыл Келлан. Он тоже был в халате. Я замерла на полпути через комнату и уставилась на него. Он потупился, Сиенна же раскинулась на простыне. Лицо у Келлана было почти печальным, и мне захотелось обнять его.
Сиенна помрачнела при виде этого выражения и похлопала по матрацу. Дидрик заговорил с Келланом – возможно, растолковывал ему, как заниматься любовью, словно Келлан нуждался в подобных советах. Я заметила, что Дидрик не спросил у Келлана, не хочет ли он, чтобы помещение очистили. Наверное, это касалось только женщин. Келлан, кивая, начал снимать халат. Я прикусила губу, когда мелькнула его прекрасная кожа. Спасибо, что на нем были трусы, но не боксеры, как обычно, а боксеры-брифы. Они ему шли. Кое-кто из женского персонала остановился и уставился на него, однако ни одна дама не оказалась настолько глупой, чтобы свистеть.
Даже с такого расстояния мне было видно, что грудь у него чиста – ни следа татуировки. Очевидно, гримеры ее закрасили. Коль скоро клип рекламировал любовное пиршество Келлана и Сиенны, мое имя стало лишним. Не было, наверное, и обручального кольца.
Прежде чем возлечь с посторонней женщиной, Келлан окинул взглядом помещение, мгновенно нашел меня и послал короткую тревожную улыбку. Ему было трудно – тем лучше стало мне. Гриффин был прав, Келлан не хотел сниматься.
Я ободряюще кивнула и заставила себя подступить ближе, дабы продемонстрировать поддержку. Келлан улегся возле Сиенны по центру, и она пылко обвила его руками. Мне хотелось сказать ей, что незачем ласкать его при выключенных камерах, но Ник зорко присматривал за мной, и я держала рот на замке.
Очередная ассистентка поправила простыню так, чтобы та лишь слегка прикрывала их бедра. Наладили освещение, установили отражающие панели, создали атмосферу любви. Ожили камеры: красные огоньки показывали, что все готово к работе. На большие экраны позади них выводилась картинка, являвшая влюбленных в отснятой версии. Мой взор метался от настоящей пары к экранной. Телевизионный вариант вызывал меньшую тошноту, благо почему-то казался не столь реальным.
Келлан на экране нервничал и лежал на спине. Сиенна оперлась на локоть и нависла на ним, щекоча волосами плечо. Она ни капли не волновалась – напротив, как будто была взбудоражена. Не успела я взять себя в руки, как режиссер скомандовал: «Мотор!» – и в помещении воцарилась тишина.