Джастину не понадобилось много времени, чтобы найти Эмили; подняв голову, она увидела темный силуэт на сером фоне. С непокрытой головы на лицо стекали дождевые капли, кулаки были крепко сжаты, и непонятно — кричать и спорить намерен был Джастин или просить прощения?
Эмили смахнула слезы и отвернулась к морю. Как можно объяснить, что плачет она не от горя, а на радостях? Да и зачем плакать, когда душа ликует?
Значит, Джастин не забыл ее и не забросил, хранил память о дочери Дэвида Скарборо все долгие годы, которые она провела в тоске и одиночестве. Немой свидетель — толстая связка писем, перевязанных потертой ленточкой. Но почему ни одно письмо не ушло по адресу? Почему Джастин лишил свою подопечную любви, не поддержал в трудную минуту ласковым словом? А ей так не хватало простого человеческого участия!
Помнится, каждое утро она спускалась по лестнице к тому именно часу, когда в пансион приносили почту, а потом несолоно хлебавши возвращалась в свою конуру на чердаке, и единственной заботой было проскользнуть незамеченной, чтобы другие воспитанницы не видели, как она расстроена. Сейчас можно лишь мечтать о том, чего не было. Подумать только, как бы она радовалась и гордилась, если бы мисс Винтерс вручила ей один из тех коричневых хрустящих конвертов. Ветром взлетела бы она вверх по лестнице, вскрыла письмо и выучила бы наизусть строчки, написанные рукой опекуна, которого она в глаза не видела.
Эмили была в полном смятении, не знала, что сказать и как поступить. Если бы Джастин вымолвил хоть слово, обронил одну связную фразу, девушка не смогла бы сдержаться и выложила бы ему все, полились бы потоком вопросы, упреки, мольбы, но он только молча предложил ей свою руку.
Девушка приняла ее с благодарностью. Удивительно приятно ощутить нечто теплое, твердое и надежное в этом переменчивом мире, где ни на что, кажется, нельзя положиться. Джастин помог ей подняться, и они бесконечно долго стояли лицом к лицу, просто мужчина и женщина, предоставленные самим себе на пустынном морском берегу. Их пальцы сплелись, и Джастин повел девушку вверх по песчаному холму к небольшой площадке, где возвышался грубо сколоченный деревянный крест.
Здесь буйствовал ветер, разметавший густые волосы Джастина, и, когда он отпустил руку девушки и отвернулся к морю, нельзя было прочитать выражение его лица, скрытого темными прядями. У Эмили неожиданно пропало всякое желание выяснять отношения и искать правду, отчаянно захотелось приложить пальцы к его сурово сжатому рту, чтобы Джастин молчал, и бесконечно долго целовать его милые губы. Однако она не шевельнулась, а он сбивчиво заговорил: