Жар прилил к моим щекам, спустился к шее и южнее, к краям белого кружева, потому что чего-то еще более сексуального, чем белый лифчик и полосатые трусики-шорты я надеть не могла.
Трахни. Меня.
Это два самых ужасных слова, которые могут прийти в голову, но именно так я сейчас и думала, а Кайлер все смотрел, словно никогда не видел девушку в лифчике и трусиках, что, насколько я знала, явно не его случай. Но он смотрел на меня так, как я безнадежно желала того все эти годы. В его глазах был огонь и напряжение, которые ласкали мою кожу. Мои губы раскрылись, а как пульс участился, стуча в каждой клеточке моего тела.
Он смотрел точно так же, как с его слов смотрел Пол.
Кайлер никогда не глядел на меня таким образом.
Во мне все сжалось, и жгучее ощущение заскользило по спине. Ноги стали ватными.
— Господи.
Его голос был подобен взрыву, который пробудил во мне здравый смысл. Я подскочила к кровати, хватая свитер и прижимая его к себе.
— Стучаться не учили?
Он пробежался рукой по волосам.
— Дерьмо.
Я уставилась на него, и все мое тело горело по двум разным причинам. Дерьмо? И все что ли? Не «Детка, я хочу тебя» или «Фу, прикрой это дерьмо». В последнем предложении «дерьмо» хотя бы имело смысл.
А затем Кайлер рассмеялся — рассмеялся так сильно, что мне показалось, он физически пострадает.
— Извини, — выдавил он. — Но ты должна видеть выражение своего лица.
Я открыла рот.
— Выметайся.
Я схватила первую попавшуюся вещь с кровати и кинула в него.
Кайлер выставил руку и поймал мой снаряд. Его брови подскочили вверх, во мне же все упало. Что-то красное, кружевное и объемное выглядывало из его руки.
Мать моя.
Это был мой лифчик — мой пуш-ап лифчик от Виктории Сикрет. Тот самый, в чашечки которого кладут такое количество подкладки, что он прибавляет два с лишним кг, когда его одеваешь.
Я захлопнула рот, чтобы подавить крик, растущий в горле.
Взгляд Кайлера переместился от лифчика ко мне, а затем снова к лифчику.
— Ты это носишь?
Не в состоянии ответить и зная, что мой ответ будет невразумительным, я промолчала.
Он прошел к кровати и положил лифчик так, будто бы это какое-то дикое животное, которое собирается обернуться вокруг его лица. Его ресницы поднялись, взгляд встретился с моим. Смех плескался в глазах.
— Тогда понятно, почему чемодан такой тяжелый.
— Убирайся! — прокричала я.
Рассмеявшись, он медленно отошел.
— Не хочешь узнать, зачем звонил Таннер?
Я перенесла свой вес с одной ноги на другую.
— Что, если нет?
— Все равно скажу. — Он сверкнул улыбкой. — Они встретились с остальными, но проведут ночь во Фредерике. Там идет сильный снег.