Когда она показала фото подруге, Терез погладила пальцем дисплей телефона и спросила, как это получается. Объяснить Тереза не смогла, но быстро научила подругу, и девчонки фотографировали друг друга, а потом рассматривали получившийся результат. Свои снимки Тереза потом тайком удалила, потому что ужасно себе не нравилась.
10
Спину Максу подлатали, и она потихоньку заживала, а вот с раненым самолюбием дело обстояло похуже. Эти девчонки будто почву у него из-под ног выбили. Четыре дня подряд Макс Хансен просидел дома, не выпуская из рук бутылки, просматривая свои старые видеозаписи и пытаясь во время просмотра мастурбировать. Безуспешно.
Не помогло даже то, что видеозаписи он выбрал такие, где девушки были смирные и готовые ему услужить. Они опускались на колени или ложились на спину, стоило ему только намекнуть. От этого Максу легче не становилось. В безвольных движениях их рук и тел, в пассивном приятии происходящего он видел скрытую угрозу, намертво убивавшую еще не успевшее вспыхнуть сексуальное желание.
Тора Ларссон отняла у него то единственное, что еще способно было приносить ему радость. Напившись практически до потери сознания, Макс сидел на диване, листая альбом с фотографиями молодых обнаженных тел, и не чувствовал ничего, кроме страха. И подобного мазохизму удовольствия от испытываемого страха.
На пятый день он проснулся с таким похмельем, что лучше быть заживо погребенным. Вместо того чтобы продолжить запой, он принял две таблетки аспирина и холодный душ. Когда Макс переоделся в чистое, ему полегчало. Теперь он просто чувствовал себя отвратительно.
Ясно одно: Тора Ларссон — его последний настоящий шанс, и он его не упустит. Но она еще поплатится за причиненный ему вред, причем в буквальном смысле: он обдерет ее как липку. Ближе к вечеру, все-таки опрокинув пару стаканчиков виски, дабы восстановить баланс в организме, Макс Хансен выработал новую стратегию.
Он уже слишком стар для этого бизнеса — пора на покой. Тора станет его последним проектом, и он поставит все на эту карту. Похоже, девочка не в курсе, как делаются дела, поэтому он немного поколдует над стандартной формой договора, которую обычно подписывает со своими протеже, и она подпишет бумагу, по которой ему отойдет львиная доля того, что они с ней заработают.
Пересудов он уже не боится. Пусть мочатся на коврик у двери, пусть устраивают бойкот — его это не волнует. Он возьмет денежки, сделает всем ручкой и переедет жить в какое-нибудь теплое местечко. Будет запивать виагру коктейлями с зонтиками и жить, пока живется.