Додумавшись наконец, как ее учить, Лайла чуть не дала себе пощечину за такую недогадливость. Решение было самым очевидным — буквы нужно петь! Лайла держала бумагу с написанной буквой у себя перед лицом и пела ее, будто сама буква поет. Быстро убрав от лица лист бумаги, она успевала заметить, что девочка смотрела на букву, прежде чем отвести взгляд. Так Лайла пропела ей все гласные, а Малышка повторяла вслед за нею. На это ушло несколько недель, но чудо все-таки произошло — девочка научилась сопоставлять звук и букву. Лайла подняла у себя перед лицом листик с буквой «Ю», но петь не стала. Девочка подождала немного, а потом запела сама, немного в нос, но чисто: «Ююуу»…
Леннарт снова был завален работой, но он с удовольствием выслушивал рассказы жены об их с Малышкой успехах, подбадривал ее и давал советы. Лайла не знала, как лучше приступить к согласным, и Леннарт предложил ей взять знакомые девочке тексты песен, разбив их на коротенькие слова или слоги, и опять же — петь их вместе.
Лайла решила начать со своей любимой песни «Тысячу и одну ночь» в исполнении Лассе Лённдаля. Он обычно делал акцент на гласных, но в то же время очень четко выговаривал согласные — то, что надо.
Вычленив коротенькие слова, Лайла использовала тот же метод, что и с гласными: пела слово из раза в раз, держа перед собой лист бумаги, на котором оно было написано. Потребовалось немало времени и сил, но в итоге Малышка стала усваивать материал. К концу весны она могла спеть отдельные слова из разученной песни, увидев их на листочке перед собой.
Лайла не прекращала названивать сыну, но трубку так никто и не брал. В конце концов она поехала к нему домой, с трудом взобралась по лестнице к его квартире и позвонила в дверь. Никто не открыл, но, заглянув в щель для писем и рекламы, она поняла, что кто-то их забирает, поскольку скопившихся писем на полу не было. Она прокричала имя сына в эту же щель — без ответа.
И вот как-то в начале июня Джерри появился на пороге родительского дома. Лайла едва узнала сына, пригласив за стол практически незнакомца. У вышедшего из кабинета Леннарта чуть не сорвался с языка вопрос, кто это сидит у них на кухне. Если Лайле, благодаря изменениям в ее жизни, удалось сбросить десять килограммов, то Джерри утроил ее результат за более короткое время. Под глазами у него образовались мешки, а на висках теперь проглядывала седина. На правой щеке оставил некрасивый след плохо заживший шрам. Больше не было того Джерри, который уверенной поступью заходил в комнату, сразу занимая все пространство. Теперь сын стал больше похож на своего отца.