Слухи о том, что император Александр I не умер в Таганроге в 1825 году, возникли тогда же, когда тело умершего следовало из Таганрога на север. Но, как было отмечено выше, вскоре эти слухи заглохли — так же внезапно, как и возникли. О таганрогской драме забыли. И только через сорок лет возникают не просто слухи о ложной смерти Александра Павловича, но целая легенда о каком-то сибирском отшельнике, которого называют именем императора. Почему? Какие причины заставили где-то в Сибири потревожить давно забытую и похороненную тень?
Великий князь Николай Михайлович пишет:
«В такой стране, как Россия, уже с древних времен народ часто поддавался самым нелепым слухам, невероятным сказаниям, и имел склонность придавать веру всему сверхъестественному. Стоит только вспомнить появление самозванцев во время Бориса Годунова, известного Лжедмитрия I в Москве, Лжедмитрия II в Тушине, Емельяна Пугачева — при Екатерине И, чтобы убедиться в расположении народных масс верить самым грубым проявлениям фантазии смелых авантюристов. Этому способствовала обычно внезапная кончина или наследника престола, или самого монарха…»
С этим можно согласиться, но — только до известной степени. Такая точка зрения никак не может быть применена к истории с Федором Кузьмичом. Ни Отрепьев, ни Пугачев не скрывал и «тайны своего происхождения», т. е. называли себя государями. Открыто, без зазрения совести. На этом они и спекулировали, являя собой действительно «смелых авантюристов».
А Федор Кузьмич? Он упорно хранил свою тайну! Он не раскрыл ни своего прошлого, ни своего имени (Федор Кузьмич — конечно же, имя не настоящее, это псевдоним. И не случайный, как мы увидим ниже…), — не подействовали ни телесные наказания в Красноуфимске, ни просьбы окружавших его людей в годы жизни его в Сибири.
— Неужели можно допустить такую возможность, что Александр I, назвавшись Кузьмичом, позволил высечь себя розгами? — могут задать вопрос.
А что он мог сделать? Автор «Царственного мистика» рассуждает так: «Неужели после одиннадцати лет после своей официальной смерти он должен был сказать при виде розг или плетей — «Не смейте меня бить, я император!»? Скажи он так, ему никто не поверил бы, а наказание было бы удесятерено…» И далее: «Сказать — я Александр I — можно, но как это доказать? Не ссылаться же на императора Николая Павловича, который, хотя, конечно, и знал тайну своего брата, не мог в силу чисто государственных соображений раскрыть ее».
Наивным представляется и другой вопрос, который, впрочем, возникает естественно: если Кузьмич — император Александр I, то где он скрывался с 1825 по 1836 год?