) В.Н. Панин рекомендовал Александру II опубликовать записки Блудова. Император, судя по сохранившимся документам, внял просьбе, однако в действительности рукопись Блудова так и не увидела свет.
Что же получается? Почему двое Романовых на протяжении почти сорока лет (1826–1864) так упорно возвращаются к одному и тому же факту российской истории? Какое дело было Николаю I до какой-то там самозванки, когда он в 1826 году едва утвердился на престоле? И что заставило его сына вновь обратиться к «княжне Таракановой», если все его помыслы в это время принадлежали одному — реформе?
Чтобы ответить на это, нужно в первую очередь посмотреть, при каких обстоятельствах возникал вопрос о Таракановой; выяснив это, мы поймем и другое — что конкретно волновало обоих самодержцев в запутанной биографии самозванки.
Итак, чем же характерны те периоды правления Николая I и Александра II, когда они так интенсивно интересовались женщиной, которая жила за сто лет до них? Ответ не нужно искать далеко — и первый год правления Николая, и время, предшествующее реформе Александра, отличались одним — крайним внутриполитическим напряжением. В самом деле: начало 1826 года, когда Николай I дал поручение Блудову проштудировать дело самозванки, да и весь год, были для нового императора самым трудным временем за все его тридцатилетнее царствование. Совсем недавно усмирены картечью бунтовщики, намеревавшиеся не только изменить государственный строй России, но и физически уничтожить царя и его семью; дворянская оппозиция хотя и получила жестокий урок, но не сдалась, а лишь затаилась; всюду возникли слухи о незаконности прихода Николая к власти.
Точно таким же напряжением отмечен и предреформенный период правления Александра II — то же брожение в дворянской среде, которая всеми силами противилась освобождению крестьян, те же разговоры о незаконности романовской династии, особенно обострившиеся уже после реформы, в 1863 году, когда на академической выставке в Санкт-Петербурге появилась картина Флавицкого «Смерть княжны Таракановой в Петропавловской крепости».
Но почему эти разговоры так нервировали и Николая и его преемника? По одной-единственной причине — оба они являлись наследниками Екатерины II по линии ее сына, Павла. Но если Тараканова действительно была дочерью графа Шувалова, а он, в свою очередь, был сыном Анны Иоанновны, то, как мы уже говорили, именно самозванка имела все права на российский престол, а не Павел. А отсюда следовал непреложный и очень неприятный, чтобы не сказать больше, вывод для Николая и Александра: они, как и сын Екатерины (не говоря уже о ней самой), занимали российский престол незаконно. Поэтому не случайно, что и в 1826 году, и спустя почти сорок лет, в столице, да и не только в ней, широко расходились слухи о Таракановой как о законной наследнице русского престола. Агенты тайного сыска в многочисленных донесениях информировали власть об этом, нагнетая и без того напряженную обстановку.