Миа посвящала Ною страницу за страницей, украшая свои записи рисунками на полях. Она описывала все их разговоры и дословно изложила беседу о музыке. В некоторых записях сквозило сомнение: она недоумевала, почему по ночам Ной предпочитал спать один, и была склонна трактовать его молчание как охлаждение. О Финне упоминалось лишь мимолетом, и Кейти ловила себя на том, что ей не хватает эпизодов с его участием.
Эд наклонился к окну.
– Хочешь что-нибудь?
– Нет, спасибо.
Она смотрела, как он, вращая на пальце ключи от машины, подошел к киоску. Развернувшись на сиденье, она дотянулась до дневника Миа, положив его себе на колени, открыла запись, на которой остановилась. Ее внимание привлекла дата: Рождество.
Она вспомнила, что в тот день они разговаривали. Телефонный звонок застал ее буквально на пороге, и она побежала по прихожей с бившей по ногам сумочкой. Услышав голос сестры, Кейти обрадовалась. Однако их беседа, обещавшая стать радостно-праздничной, обернулась полным разочарованием. Сделанная в дневнике запись могла передать мнение Миа о том разговоре, и от мысли об этом Кейти вдруг стало страшно. Осознав, что этот телефонный звонок послужил лишь своего рода прелюдией к их последней жуткой размолвке неделями позже, она прикусила губу.
Эд вернулся и высыпал между ней и собой пригоршню ментоловых конфеток.
– Здешний парнишка сказал, что мы всего в паре километров от гостиницы.
Она кивнула.
Запустив двигатель, он посмотрел на дневник.
– Что случилось?
– Да так, ничего, – ответила она, убирая его в сторону.
– Кейти?
Она сглотнула.
– Я думаю, что в следующей записи Миа опишет нашу с ней размолвку. Я помню, как она звонила мне из Маргарет-Ривер.
Выехав со станции, Эд резко газанул, чтобы вклиниться между стремительно несущимися машинами. Перестроившись в нужный ряд, сказал:
– Боишься, что тебе будет тяжело читать?
– Не знаю.
– А что случилось?
Она замялась.
– Так, сестринские разборки.
– И когда это было?
– В Рождество.
Он приподнял брови:
– Это после того, как я попросил твоей руки?
– Разве? – удивилась Кейти, стараясь придать своему тону непринужденность.
Остаток пути они проехали в молчании. Эд остановил машину перед высоким особняком с солидной зеленой дверью и медным дверным кольцом. Здесь уж точно не предполагалось ни двухъярусных коек, ни гитарного бренчания.
– Пойду получу ключи и подниму вещи. Может, пройдешься по городку, проветришься?
– Пожалуй, я бы приняла душ и отдохнула.
– Прогуляться было бы неплохо. Взглянула бы на рестораны. Посмотрела, куда бы ты хотела пойти поужинать.
– Хорошо, – согласилась она, отстегивая ремень безопасности.