– В доте на каждый пулемет есть стрелковая карточка. И на ней все отражено – ориентир и дистанция до него… Давай, Саша, говори про поперечный разрыв гильзы.
Так длился этот день: от занятия к занятию, от дела к делу, пока не погас дневной свет. В доте зажгли керосиновые фонари и продолжили разные работы, с которыми можно было справиться при таком свете. Свет «летучей мыши» после привычного электрического освещения казался мне совсем тусклым – я бы при таком свете и читать не рискнул. Ну, правда, тут мне читать не приходилось, а надо было укладывать поудобнее цинки и коробки с лентами, чтоб меньше об них спотыкаться. Мы так довольно долго этим занимались, но вышло совершенно не лучше, чем было до того. Еще бы – нам не помешал бы еще один такой каземат. Или еще один этаж. Пока же один профит от перекладывания – что я уже точно знаю, где что лежит. Где торцовый ключ, где лопата, где запасные станки, где ракетница. Не знаю только, где лежит радиостанция и аккумуляторы к ней, ибо ни того, ни другого в доте нет. Вечером меня поставили на пост возле дота. Винтовки своей у меня по-прежнему не было, поэтому мне выдали Колину. Коля становился на пост следом за мной, так что я должен был ее и подсумок с патронами ему возвратить при смене. Пароль на сегодня был «Пулемет», отзыв – «Патрон». В доте остался командир левого пулемета (его, кажется, звали Борисом), я стоял на посту снаружи дота, а остальной гарнизон двинул в блиндаж – «отрабатывать взаимодействие щеки с подушкой». Это дядя Петя говорил, что так у них в инженерной роте сон назывался. А кто ж мне говорил, что на флоте это называется «ночная акустическая вахта»? Смысл в том, что якобы матросы когда спят, то не просто спят, а слушают шум винтов подводных лодок противника. По-моему, это совершенно не смешно, но в каждой компании – свои шутки. Я поправил ремень на плече и решил делать круги вокруг дота, а то когда стоишь, как-то вспоминаешь, что встал рано, долго шел и много работал, оттого неплохо бы отдохнуть. А не хочется, чтоб тебя, как в фильме «Чапаев»…
Со стороны Нарвы громыхало даже сейчас, ночью. Ночью тихо, от этого громкие звуки слышны далеко, за километры. Поэтому я не знал, далеко ли еще немцы. До Нарвы прикидочно километров пятнадцать, это полдня нормального пешего перехода, если при этом не воевать. То есть немцы в любом случае раньше завтрашней середины дня не явятся сюда. Глядишь, что-то еще успеем сделать. Весь день я был все время чем-то занят, потому мысли мои вертелись вокруг практических вопросов: как устранять эту задержку, сколько метров до четвертого ориентира, и прочего. А вот сейчас я смог от этого оторваться и подумать – а что и как я буду делать завтра? И что я смогу сделать?